Компании вкладывают миллиарды в развитие моногородов, но местные бюджеты по-прежнему испытывают дефицит средств.
Что произошло
Финансовая стабильность регионов Казахстана во многом зависит от градообразующих предприятий. Эти компании не только пополняют местные бюджеты налогами, но и вкладываются в социальную сферу. Однако система межбюджетных отношений создает дисбаланс, ограничивая возможности регионов развивать свою экономику за счёт недропользователей и ресурсов, добываемых на их территории.
Как распределяются налоги
Действующий Бюджетный кодекс Казахстана предусматривает существенную централизацию налоговых доходов. 75% всех сборов аккумулируется на уровне центра, оставляя регионам лишь 25%. Эта асимметрия наиболее ощутима в отношении налога на добавленную стоимость (НДС) и налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ), которые полностью поступают в республиканский бюджет. Регионы получают лишь индивидуальный подоходный налог (ИПН) и часть корпоративного подоходного налога (КПН) при условии регистрации компании на их территории.
Такая система, с одной стороны, обеспечивает фискальную стабильность на национальном уровне, но, с другой, ограничивает финансовые возможности регионов. Это актуально для моногородов, чья экономика напрямую связана с работой градообразующего предприятия.
Как рассказал BES.media Азамат Амрин, первый вице-министр национальной экономики, межбюджетные отношения строятся на трансфертах, бюджетных кредитах и нормативах распределения доходов. Этот механизм достаточно гибок и эффективен.
«При закреплении налогов и других обязательных платежей приоритет отдается тому уровню бюджета, который обеспечит наиболее высокую степень их собираемости. Налоги с неравномерным размещением налоговой базы закрепляются за вышестоящими бюджетами. Налоги, которые имеют стабильный характер (не зависят от воздействия внешних факторов) и чёткую территориальную привязку, поступают в нижестоящие бюджеты», – пояснил вице-министр.
По его словам, в Казахстане выстраивается устойчивый баланс между задачей пополнения бюджета и необходимостью поддерживать инвестиционную активность в моногородах. Государство стремится создать благоприятные условия для бизнеса, не теряя при этом контроля над фискальной стабильностью.
«Для этих целей предусмотрены инвестиционные налоговые преференции, меры поддержки через программные документы, а также участие квазигосударственных структур. Это позволяет запускать новые проекты, развивать инфраструктуру и создавать рабочие места именно там, где это особенно необходимо. Поддержка моногородов – это один из приоритетов государственной политики. В условиях структурной трансформации экономики такие меры становятся ключевыми для устойчивого развития моногородов и повышения качества жизни населения», – добавил он.
Налоговая система устроена так, чтобы централизованно распределять доходы, соблюдая баланс между эффективностью сбора налогов и финансовыми нуждами регионов. Однако, как отмечают эксперты, именно в этом подходе кроется системная проблема: регионы-доноры, которые способствуют экономическому росту всей страны, часто испытывают нехватку средств для решения базовых социальных задач: образования, здравоохранения, транспорта и экологии.
Местным бюджетам не хватает фискального пространства – их возможности гибко управлять доходами и расходами крайне ограничены. С каждым годом регионы становятся всё более зависимыми от центра: если в 2000 году на республиканский бюджет приходилось 64% всех поступлений в госказну, то к 2022 году эта доля выросла до 80%, несмотря на передачу части КПН на региональный уровень.
Для решения вопроса эксперты предлагают пересмотреть механизм распределения налогов между центром и регионами. Жаныбек Айгазин, генеральный директор AERC, считает, что часть налогов следует оставлять в регионах, особенно там, где добываются полезные ископаемые. Это повысит их финансовую устойчивость и самостоятельность, что позволит лучше справляться с социальными и экономическими вызовами.
«Улытауская область (Жезказган и Сатпаев) максимально завязана на «Казахмысе». В республиканский бюджет поступает НДС не только от самой компании, но и от её поставщиков. Возможно, стоит рассмотреть вариант, при котором часть НДС направлялась бы в местный бюджет», – отметил Жаныбек Айгазин.
В Восточном Казахстане 40% затрат покрывается за счёт трансфертов. Для сравнения: в 2002 году Карагандинская область имела бюджетную обеспеченность 54%, сейчас – 48%. Атырауская, Мангистауская, Западно-Казахстанская, Актюбинская и Кызылординская области обеспечивают страну ресурсами, но сами остаются недофинансированными.
«Большая часть налогов уходит в Нацфонд, тогда как регионам требуются средства на дороги, экологию, поддержку экономики и базовые услуги. Например, бюджетная обеспеченность Кызылорды критически низка, а ЗКО на 60% зависит от трансфертов. При сохранении хотя бы 30% налогов в регионах повысится их прочность и самостоятельность», – считает эксперт.
Эту точку зрения разделяет и Максим Кононов, первый заместитель исполнительного директора Республиканской ассоциации горнодобывающих и горно-металлургических предприятий. Он считает, что нынешняя налоговая модель не позволяет в полной мере ощутить влияние крупных компаний на регионы их присутствия.
«Мы считаем, что более значимая часть налогов, которые платят недропользователи, должна тратиться адресно и оставаться в регионах присутствия компаний. Сейчас это соотношение примерно один к шести, то есть в местные бюджеты напрямую поступает лишь одна шестая часть налогов, выплачиваемых ГМК. При увеличении этой доли моногорода и весь регион стали бы бенефициарами от деятельности недропользователей», – уверен Максим Кононов.
Градообразующие компании способствуют созданию рабочих мест и участвуют в социальной жизни города. Они строят детские сады, ремонтируют дороги и поддерживают спортивные объекты. Такие инициативы регулируются меморандумами с местными властями. Однако на практике недропользователи часто вкладывают в соцпроекты значительно больше средств, чем предусмотрено соглашениями.
«Проблема в том, что не все социальные расходы компаний учитываются при налогообложении. Это означает, что в отдельных случаях они вынуждены выделять средства из чистой прибыли, что не очень правильно и справедливо. Поэтому мы предлагали изменить лимиты по налоговым вычетам для таких расходов», – объяснил он.
По его словам, сегодня на благотворительность можно отнести только до 3% от налогооблагаемого дохода. Было бы разумно повысить этот порог до 7%. Это позволило бы бизнесу учитывать больше социальных расходов, снизить налоговую нагрузку и создать дополнительные стимулы для инвестиций в регионы.
Кто и сколько вкладывает
Социальная ответственность для компаний горно-металлургического комплекса – не только элемент корпоративной политики, но и инструмент устойчивого развития территорий, где расположены их производственные активы. Такие вложения направлены на улучшение инфраструктуры и качества жизни населения.
«Любому недропользователю важно, чтобы в регионе его работы люди жили в комфортных условиях. Окружающая среда, качество городской среды, медицины, настроение жителей – всё это напрямую влияет на мотивацию и продуктивность сотрудников. Прибыль предприятия во многом зависит от того, насколько счастлив и стабилен его сотрудник, а значит – и город, в котором он живёт», – считает Сания Арапова, вице-президент Ассоциации развития социальных технологий (АРСТ).
Крупные недропользователи регулярно инвестируют в развитие регионов. В рамках программ реализуются проекты по строительству и ремонту школ, модернизации медицинских учреждений, благоустройству общественных пространств. К примеру, в рамках меморандума с Улытауской областью «Казахмыс «с 2022 года инвестировал более 36,3 млрд тенге в развитие Жезказгана и Сатпаева.
В 2023 году она сосредоточилась на создании инклюзивной среды, обновлении школ и спортивной инфраструктуры. В прошлом году продолжила курс на благоустройство и поддержку образования. Среди ключевых объектов – капитальный ремонт детских садов, реализациюя инженерных проектов и открытие новых социальных объектов.
С начала года в Улытауской области открыты три значимых объекта: детский сад «Акбота» в Сатпаеве, крупнейшая в Казахстане шахматная академия и физкультурно-оздоровительный комплекс «Жигер» в Жезказгане. До конца года планируется завершение ещё нескольких проектов.
Особое внимание в компании уделяют благотворительным инициативам: за последние два года на эти цели выделено порядка 40 млрд тенге. Стоит отметить, что средства на социальные проекты выделяются из прибыли компании. С 2007 года «Казахмыс» направил на благотворительность и социальные программы более 296 млрд тенге. Из них порядка 115 млрд – за последние три года.
Eurasian Resources Group также ведёт активную социальную политику. В 2024 году в Актобе и Хромтау были обновлены парки, школы получили новое оборудование, а медучреждения получили современную технику. В планах на 2025 год – открытие школы в Рудном, культурного центра в Хромтау и развитие программы «ERG для колледжей». Общий объём социальных инвестиций компании составил 45 млрд тенге, включая проекты в рамках меморандумов с акиматами.
KAZ Minerals традиционно инвестирует в здравоохранение, спорт, образование и поддержку малообеспеченных слоёв населения. За последние десять лет общий объём инвестиций превысил 2 трлн тенге, а на социальные программы направлено 23,14 млрд тенге. Среди ключевых проектов последних лет: строительство плавательного бассейна «Ертыс олимпик» и реконструкция железнодорожного вокзала в Павлодаре, открытие IT-школы-лицея в Семее.
Несмотря на внушительные объёмы корпоративных инвестиций, эксперты подчёркивают: подобные инициативы не могут заменить собой системное бюджетное планирование на местах. Участие бизнеса важно, но его роль должна рассматриваться как дополнение к государственной политике развития регионов, а не её замена.
Кто отвечает за построенное
Инфраструктурные проекты, финансируемые бизнесом, после ввода в эксплуатацию передаются на баланс местных исполнительных органов. С этого момента все расходы на содержание, ремонт и оплату труда персонала ложатся на региональный бюджет. И здесь возникает ключевой вопрос: не всегда у акиматов или профильных ведомств есть чёткий план дальнейшего использования объектов, их интеграции в городскую среду, а иногда и ресурсы на их содержание.
Недропользователи вкладывают деньги, но контроль за эксплуатацией, содержанием и дальнейшим управлением объекта – зона ответственности государства. Тем не менее в глазах общественности именно компания ассоциируется с проектом и становится главным адресатом критики. Такой перекос в восприятии объясняется слабой коммуникацией между акиматами и населением, а также с недостаточной прозрачностью в процессе реализации проектов. В результате, если построенный детский сад через год требует ремонта, ответственность в глазах общественности ложится не на муниципалитет, а на компанию, профинансировавшую проект.
Что мешает социальной поддержке работать эффективнее
Важный аспект – смещение акцентов в отношениях между компаниями и местными властями. В регионах часто думают, что бизнес закроет все социальные проблемы. Это снижает интерес к устойчивому бюджетному планированию и формированию долгосрочных партнёрств между государством и бизнесом.
«У нас укоренился паттерн: стремление к ренте, желание найти источник, из которого можно просто брать деньги. Местные власти нередко действуют в том же духе: воспринимают недропользователей как ресурс для выжимки. В таких условиях особенно важно, чтобы у моногородов была собственная стратегия развития – с преемственностью, независимо от смены акимов. Она должна учитывать потенциал территории, прогноз выработки месторождения, сильные и слабые стороны региона», – отметила Сания Арапова.
По её мнению, моногорода требуют стратегического подхода, основанного на учёте реальных потребностей населения и долгосрочных приоритетов развития региона. Без этого даже масштабные и щедро финансируемые проекты рискуют оказаться неэффективными, а основная нагрузка может необоснованно перейти на бизнес.
«Чтобы индекс качества городской среды действительно отражал потребности населения, необходимо сначала понять, что для них важно. Раннее выявление запросов оказывается гораздо эффективнее, чем реагирование на уже возникшее недовольство. Аналитика, сбор данных, работа с ожиданиями позволяют заранее определить болевые точки и точечно направить ресурсы туда, где они действительно нужны», – пояснил архитектор-градостроитель Санжар Казиев.
Не менее важный вопрос – эффективность социальных инвестиций. Компании откликаются на запросы местных сообществ или акиматов, которые не всегда ясно определяют приоритеты. В итоге появляются объекты, которые формально выглядят как вклад в развитие населённого пункта, но на деле не решают насущных проблем.
«Иногда компании просят профинансировать проекты вроде стадионов, которые потом стоят пустыми и не приносят пользы людям. На бумаге это выглядит как успех, но на деле такие объекты часто не улучшают жизнь в регионе. Перед запуском программ необходимо проводить социологические опросы, приоритизировать реальные запросы и оценивать ресурсы. Тогда постепенно улучшается и региональная среда», – добавила Сания Арапова.
Ещё один барьер – слабая проработка генерального плана развития территорий. Новое строительство часто запускается без предварительного анализа нагрузки на городские сети, школы, больницы и дороги. Это приводит к росту социального напряжения и сводит на нет эффект от новых объектов.
Ресурсы на исходе
В Восточном и Центральном Казахстане всё чаще встаёт вопрос об истощении месторождений цветных металлов. Многие из них относятся к категории «зрелых», то есть отработанных до критического уровня. Без господдержки и стратегического планирования ресурсы могут быть окончательно исчерпаны уже через 2-3 года. Это приведёт к падению прибыли компаний, а вместе с ним – к сокращению объёмов социальной ответственности бизнеса.
«Закрытие градообразующего предприятия приводит к экономическому краху моногорода. Массовые сокращения и рост безработицы неизбежно приведут к оттоку населения. Это в свою очередь снизит стоимость недвижимости и ухудшит городскую среду. Всё это запустит цепную реакцию, где одна проблема тянет за собой другую», – объяснил градостроитель.
Эксперт призывает переходить от краткосрочных инициатив к долгосрочному планированию. Это поможет моногородам стать устойчивыми, даже если ресурсы истощатся.
«Экономические и инфраструктурные риски следует моделировать заранее. Пока у предприятия есть ресурсы, важно не ограничиваться отдельными проектами. Нужно разрабатывать стратегические документы, запускать проекты по диверсификации. Это позволит запустить дополнительные производства, создать новые рабочие места. Лучше предвидеть риски, чем реагировать на кризис», – резюмировал Казиев.
Социальная ответственность бизнеса – не просто акт доброй воли, а вопрос устойчивости целых регионов. Однако без системного подхода и обновления механизмов межбюджетных отношений корпоративные инициативы остаются точечными. Для формирования долгосрочных стратегий развития регионам необходима большая фискальная автономия и инструменты для эффективного управления собственными ресурсами.
