В Бестюбе 16 июня нынешнего года произошел конфликт между горняками и охранниками АО «Горно-металлургический концерн Казахалтын». Несколько человек попали в больницу, в том числе с огнестрельными ранениями. О том, что именно стало причиной драки и о том, что можно сделать, чтобы их предотвратить, в интервью MINEX forum рассказал генеральный директор «Казахалтына» Евгений Балашов.
– Евгений Павлович, расскажите, пожалуйста, что случилось?
– Вечером, после того, как шахтеров подняли на поверхность, и охрана досматривала их, рабочие, примерно 30 человек, напали на охранников (их было пятеро) и начали их избивать. Потом конфликт усугубился: охранники запросили подмогу. В то же время из шахты поднялась еще одна группа шахтеров. Число участников выросло до 25 с одной стороны и 50-70 с другой. Сначала драка завязалась возле самой шахты, потом она закончилась, и инцидент, как казалось тогда, был исчерпан. Охранники пошли к своему общежитию, но в центре поселка их снова окружили человек 50-70. Снова началась перебранка, забрасывание камнями, в дело пошла арматура и другое подручное «оружие», тогда-то и возник инцидент со стрельбой.
– Кто в кого стрелял?
– По имеющейся на данный момент информации — стреляли с обеих сторон. Охранники, с их слов, стреляли в воздух и под ноги, чтобы защититься. Так ли это – сейчас ведется следствие. Служебный автомобиль охраны также имеет повреждения, нанесенные огнестрельным оружием.
– Оружие было боевое или травматическое?
– Было дробовое оружие и травматическое.
– Сколько в итоге человек пострадало?
– Три рабочих и один охранник госпитализированы с травмами средней степени тяжести.
– Что случилось с охранником?
– Ему в драке сломали ребра. Кроме того, девять человек обратились в больницу с легкими ранениями, им сделали перевязки, они отправились домой. Среди них – один полицейский, который разнимал дерущихся в центре поселка. Потом еще пять человек обратились в больницу.
– В чем именно причина инцидента? Что именно изменилось и вызвало недовольство рабочих настолько, что они затеяли драку?
– Это самый главный вопрос. Наша самая большая проблема – хищения золотосодержащей руды на руднике Бестюбе. Масштабы беспрецедентны: объем похищенной руды, по нашим оценкам, достиг уже 1 тонны золота или $40 млн в год. Дело в том, что золото на Бестюбе содержится в кварцевых жилах, его легко извлекать самым кустарным способом: раздробили, промыли, получили шлих. Вторая проблема – это пробелы в существующем законодательстве: у нас не предусмотрено даже административное наказание за проникновения посторонних на опасный промышленный объект. У нас было 5 тыс. случаев незаконных проникновений только в прошлом году. Доходит до того, что мы приводим людей в полицию, они проводят там часа три, их отпускают, а они набирают себе хлеб и спускаются снова в шахту. Поймать их с поличными практически невозможно: он спокойно может сказать: «А я просто пришел посмотреть». Ему нельзя инкриминировать ни незаконную добычу, ни хищение, ни незаконное пользование недрами. Если с собой руда, объем ее должен быть выше определенного показателя. Но даже в этом случае он может сказать, например, что просто нашел ее, а не отбивал. А про наших охранников говорят, что это мы подложили, подбросили, что они подставляют, лжесвидетельствуют. Нам нужен четкий закон, постулирующий, что проникновение человека на производственном объекте повышенной опасности административно наказуемо. Сначала административно, потом уголовно. Кроме того, их, с позволения сказать, «работа» нарушает нам вентиляцию, коммуникции, они похищают взрывчатку, подрабатывают целики, из-за чего происходят обрушения горных выработок – а это уже опасно для моих рабочих, за которых я несу ответственность. Им там делать нечего, это опасный производственный объект.
– А как эти люди попадают в шахту?
– Делают подкопы. Наши шахты существуют уже 80 лет, начинались работы с самой поверхности, старых входов, шурфов сохранилось много, их возобновляют, проходят. Иногда просто нападают на наших охранников, пользуясь их малочисленностью. Прибегает группа 10-15 человек, они избивают охрану на стволе и спускаются в шахту.
– А как они поднимаются на поверхность?
– Когда они «отработают», спрячут или передадут руду, то сами сдаются нашим охранникам, и они вынуждены поднимать их наверх.
– Как вы с этим боретесь?
– В последнее время мы создали мобильную группу, которая не просто стоит наверху, а идет по шахте и обнаруживает тех, кто незаконно проник в шахту и мешает нам вести законную добычу. Проблема еще и в том, что эти люди развращают наших рабочих: смотря на них, они тоже начинают что-то долбить, им передавать.
– Эффект есть?
– Да, за последние 20 дней они отловили и подняли 725 незаконных старателей. И когда они поняли, что идет серьезная борьба, они стали идти на открытые провокации, нападая на охрану. Их в последнее время выдают наверх вместе с рабочими. Из 30 человек 15-20 – это наши сотрудники, а десять – те, кто проникли незаконно. Во время досмотра они стараются прорваться через проходную, чтобы избежать осмотра. Одна из таких ситуаций и произошла 16 июня. Но надо понимать, что случившееся – это не первая драка и не первое уголовное дело. Просто именно 16 июня конфликт получил продолжение. Действиям охранников будет дана правовая оценка, но от себя я могу предположить, что у ребят просто не выдержали нервы. Представьте: сначала один конфликт, когда нападавших вдвое, а то и втрое больше, потом почти сразу же второй.
– Сейчас идут переговоры с инициативной группой. До чего удалось договориться?
– Мы провели общее собрание с коллективом рудника и жителями поселка 17 июня, в нем участвовали также правоохранительные органы, представители акимата. Мы договорились, что будет выбрана инициативная группа, с ней мы будем прорабатывать все спорные вопросы, а шахтеры продолжат работу. 17 июня работа рудника была возобновлена.
– Какие требования предъявляет инициативная группа?
– Читаю список. Первое: убрать мониторинговую группу. Второе: не привлекать вооруженную охрану (и оставить ее без оружия). Третье: заменить директора рудника на местного специалиста (действующий директор родом с Восточного Казахстана). Четвертое: составить комиссию по приему на работу из местных жителей без участия департамента экономической безопасности. По этому пункту мы сразу сказали, что это неприемлемо: во-первых, мы должны быть уверены в квалификации сотрудника, во-вторых, мы не можем брать людей с судимостями, которые раньше были замечены в хищениях на руднике. При прочих равных, мы, конечно, отдаем предпочтение местным кадрам. Пятое: восстановить ВОХР.
– Второй пункт требует охрану разоружить. Как эти требования между собой согласуются?
– Толкование такое: набирать охрану из местных жителей – из тех, кто выходит на пенсию. Якобы, «они не будут в нас стрелять, а мы не будем воровать». Наивное какое-то предположение… Наконец, пункт шестой – уделять внимание социальной работе. Тут мы готовы работать, отчитываться, это нормальное требование.
– И что будете делать с этими требованиями?
– Оценивать юридическую составляющую: насколько законно избрана инициативная группа, насколько законны эти требования. В трехдневный срок мы должны дать ответ. В четверг, 23 июня, запланирована встреча. По процедуре будет создана согласительная комиссия. Мы не хотим лобового противостояния, мы хотим, чтобы работники продолжали работу. С другой стороны, мы не можем поступиться элементарными принципами той же сохранности имущества, которым обладает компания. Будем обсуждать, убеждать.
– А можно как-то легализовать этих незаконных шахтеров? Чтобы они, например, вам сдавали руду?
– Полтора года назад мы попробовали, создали участок по сбору кварцевой руды. Мы принимаем туда людей, которые сдают руду, мы ее опробуем и за количество содержащегося в ней золота платим хорошие деньги. У нас есть план его расширять. Но на самом деле вопрос сложный с точки зрения безопасности: участники этой группы работают на старых горизонтах, на старых блоках. Мы обучаем этих людей, стажируем, подводим коммуникации, вентиляцию и тогда допускаем их к самостоятельной работе. Но проблема в том, что многих людей нам пришлось выгнать, потому что они перестают сдавать руду нам, а лишь пользуются легальным доступом в шахту.
– Можно ли бороться с теми, кому нелегальные шахтеры сдают свою руду?
– Здесь еще один пробел в законодательстве. Все скупщики работают почти в открытую, но нет закона, который позволил бы пресечь их деятельность. Нет статьи о незаконном обороте драгметаллов. Вот пример: недавно степногорская полиция накрыла группу таких скупщиков, обнаружила у них более двух килограммов золота. Но предъявить обвинение крайне сложно. Они говорят: «Я купил у того-то», а тот утверждает: «Я не добывал, просто шел, нашел». Получается, что нет «профильной» статьи, по которой можно предъявить обвинение.
– Что думаете делать стратегически? Вашей проблеме уже не первый десяток лет…
– Да, она появилась после того, как перестали действовать советские законы. Мы усиливаем охрану, улучшаем техническую оснащенность шахт с тем, чтобы в них было физически невозможно пробраться, и работаем с законодателями, чтобы основные несколько законов, предусматривающие ответственность за незаконное проникновение на предприятие и оборот золота, были приняты. Выходим на администрацию президента, генпрокуратуру, депутатов. Еще одно направление – социальная работа, чтобы не было спекуляций на тему «я ворую, потому что у меня нет денег на хлеб». Это именно спекуляции, потому что все, кто воруют, ездят на джипах и строят дома в Астане.
– Насколько успешно идет работа в сфере законодательства?
– К сожалению, мы не можем добиться появления законодательных норм уже с десяток лет.
– А сколько лет еще будет действовать рудник Бестюбе?
– По нашим оценкам, не менее 20 – 25 лет.
– Каков объем добычи по итогам 2015 года и примерный итог за первое полугодие 2016 года?
– Последние несколько лет мы производим 120-150 кг готового металла в месяц. В прошлом году производство составило 1,5 тонн золота, в нынешнем мы рассчитываем произвести 1,6-1,7 тонн. Сопоставьте эти цифры с объемом хищений – 50-100 кг в месяц. Если бы они не похищались, дополнительные деньги получила бы и компания, и государство в виде налогов, больше средств направлялось бы на социальные программы. А сейчас эти деньги могут направляться куда угодно, вплоть до финансирования терроризма.
– А какой объем производства по всему «Казахалтыну» в 2015 году?
– Чуть более трех тонн золота. Наши стратегические планы – увеличить подземную добычу до 5 тонн в ближайшие пять лет. Плюс мы собираемся в ближайшие годы начать перерабатывать отходы, которые накопились у нас за 85 лет и производить дополнительно около 3 тонн. Таким образом, мы в течение пяти лет можем выйти на уровень 8-9 тонн золота в год.
– Насколько я понимаю, обсуждался вопрос строительства фабрик как раз на Бестюбе с тем, чтобы часть конструкций перевезти с киргизского Джеруя, где сейчас работает российская «Русская платина».
– Мы сейчас готовим ТЭО по строительству трех обогатительных фабрик на рудниках Аксу, Бестюбе и Жолымбет для переработки отходов обогащения. В техногенных минеральных образованиях (ТМО), которые мы будем перерабатывать, содержание золота 0,9-1 г/т. В июле будем принимать окончательное решение. В 2017 или 2018 году мы будем также строить дополнительные секции, где будет уже перерабатываться руда. А существующие, очевидно устаревшие фабрики, будут закрыты. Технология, которая будет использоваться на фабрике – уголь-в-пульпе, планируемое извлечение – 50-70%, это хороший показатель для ТМО. Без рудных секций планируем потратить на строительство трех фабрик около $80 млн. Срок строительства сжатый: мы в этом году хотим начать строительство и запустить производство уже в конце 2017 года. Что касается Джеруя: мы предполагали поставить в Киргизии фабрику на 1 млн тонн руды, а в Казахстане планируем построить фабрики на 2,2 млн тонн руды каждая. Оборудование с Джеруя, к сожалению, напрямую не подходит, поэтому мы планируем использовать только часть его.
– Какой срок жизни Аксу и Жолымбета?
– От 20 до 30 лет на существующих запасах. К тому же мы ведем разведку на глубину до 1,5 километров. Разведка небезуспешна, руда есть.
http://minexforum.com/ Ирина Дорохова
