Программа второй пятилетки индустриально-инновационного развития многими воспринимается либо как работа над ошибками, либо как логическое продолжение первой ГПФИИР. В реальности же, как можно понять из беседы с одним из консультантов, участвовавших в создании ГПФИИР-2, президентом Strategy Partners Group Александром Идрисовым, план новой пятилетки совмещает и то, и другое. Г-н Идрисов, начавший заниматься проблемой инноваций с 1989 года (будучи генеральным директором первого Инновационного центра при АН СССР), признает, что первая программа была «несколько хаотичной» и что вторая — сбалансированное продолжение тренда, заложенного еще в 2010 году.
В любом случае первая ГПФИИР стала пока единственным системным планом промышленного развития с постсоветских времен. В этом разговоре мы попытались понять, в чем неудачи и успехи первой пятилетки и чем должна продолжиться форсированная индустриализация Казахстана.
Их подвела имплементация
— Александр Борисович, судя по вашей биографии, для Казахстана вы не чужой человек: ваша альма-матер — Павлодарский индустриальный институт. Что интересного вы увидели, когда вернулись в РК в качестве консультанта?
— Верно, я родился и вырос в Павлодаре, уехав оттуда после завершения обучения в институте в аспирантуру МВТУ имени Баумана. Вернувшись в Казахстан несколько лет назад, я увидел то, что положительно отличает эту страну от России: от государства, чиновников высшего уровня здесь идет четкий сигнал о необходимости формирования экономики нового типа.
Но самое большое достижение РК за эти годы — класс молодых чиновников, получивших западное образование, владеющих современными знаниями. Где-то управленцы, вернувшиеся из-за рубежа, показывали незрелость, слабое знание местной специфики. И сейчас сохраняется разрыв между их западным образованием и постсоветскими реалиями. И все-таки они повзрослели, многим из них уже по сорок лет, они руководят страной, управляют крупнейшими компаниями, проводят прогрессивные реформы. Эти люди понимают, как живет бизнес, как развиваются другие страны. Сейчас они начинают раскрывать свой потенциал. Для страны наличие такой элиты — огромное преимущество.
А второе, что я увидел,— это открытость к поиску полезного опыта. Казахстан и раньше опережал Россию в части всякого рода программных документов. Конечно, далеко не все удавалось реализовать. Было больше поиска, чем результатов. Но именно это состояние открытости и поиска особенно ценно, как и то, что Казахстан по-прежнему не теряет этих качеств. С вами работают международные эксперты на уровне правительства, сам президент часто обсуждает свои решения с пулом экспертов высокого уровня. Открытость и восприимчивость важна и чтобы понять, у каких стран что получается, а у каких что не получается и почему. К сожалению, в России мы можем наблюдать существенно более высокий уровень невежества.
— «Эксперт Казахстан» как-то посвятил целую тему номера проблеме провального опыта работы с иностранными консалтерами. И хотя заморские консалтеры, конечно, не виноваты во всех неудачах отечественных программ развития, часть ответственности за это все-таки лежит на них. Какие ошибки консалтеров, предоставлявших экспертизу нашей стране, вы можете отметить?
— Программ принималось много и бессистемно. Но основная проблема была в ненадлежащей имплементации: внедряли неаккуратно, вот и не наблюдалось заметных позитивных изменений. Сейчас результаты заметны. С чем были связаны прошлые неудачи? С отсутствием межведомственной координации. В ГПФИИР-2 удалось привнести этот элемент, а казахстанскому правительству — существенно улучшить процесс внедрения стратегических планов.
Поймите, дело ведь не в консультантах!.. Не подумайте, что я защищаю профессию, нет. Они принесли правительству какую-то идею, но если она не реализуется, то что может сделать консультант? Ко мне раньше часто обращались с вопросом: «А вы можете дать гарантию, что выстроенная вами стратегия точно приведет нас к такому результату?» Я отвечал письмом, где официально гарантировал, что так и будет, если клиент выполнит два условия: первое — все рекомендации будут точно и неукоснительно исполнены, второе — мы сможем уволить любого, включая владельца компании, если увидим, что он не справляется со своей задачей. После этого все вставало на свои места. Наши клиенты понимали, что роль консультанта сводится к тому, чтобы верно описать важные тенденции и дать правильные, адекватные в существующих условиях рекомендации. Задача клиента — имплементировать рекомендации.
Если говорить о том, давали ли Казахстану неправильные рекомендации, ошибки, вероятно, были. Я помню одну из стратегий западных консалтеров, где отмечалось, что в Казахстане вообще не может быть обрабатывающей промышленности. Но это было давно и забылось. Сейчас все понимают, что индустриализация необходима, что промышленность нового типа заметно отличается от той, которую предлагали отринуть. Такие же советы давались тогда и России. Да и в Соединенных Штатах промышленность считали чуть ли не атавизмом. Была же когда-то идея, что китайцы будут работать, а западные страны и Россия — создавать инновации. Сейчас ее нет больше.
— Вы готовили стратегии для компаний, областей, сейчас составили стратегию развития целой страны. В чем особенность подготовки стратегий развития стран, в отличие, например, от планов для субъектов федерации?
— Не только для российских, но и для казахстанских. В нашем активе уже есть стратегия для Жамбылской области, недавно подготовили стратегию развития Павлодарской области. Дело в том, что с нами активно сотрудничает работавший в Таразе, а теперь переехавший в такое же кресло акима в Павлодар Канат Бозумбаев. По изменениям, произошедшим в Жамбылском регионе, видно, насколько хороших результатов может достичь эффективный аким. В Жамбылской области динамика улучшилась практически по всем показателям. Я верю, что и в Павлодаре он тоже сможет реализовать стратегию развития: она только что принята, сейчас готовится план имплементации.
Разница между стратегиями компаний, регионов и стран есть, и она существенна. У регионов и стран — политические цели, тогда как у компаний — исключительно коммерческие. Страны же стремятся повысить уровень жизни населения, поэтому требуется комплексное развитие. В случае с предприятием мы концентрируемся только на нескольких самых потенциально успешных направлениях. Но в случае с регионом или страной вы не можете позволить себе сфокусировать все ресурсы на наиболее привлекательных секторах экономики. Таковым является, к примеру, IT-индустрия, но ведь понятно, что большая часть населения никогда не сможет работать в этой отрасли или в высокодоходной фармацевтической области. Не в любой стране эта отрасль может иметь критическую массу для успешного развития. Поэтому в новой программе индустриально-инновационного развития делается акцент на балансе, чтобы снять дискуссию о том, какие отрасли в первую очередь следует развивать — сырьевые, обрабатывающие или выделенные из них инновационные. Мы решили не обходить вниманием фундамент экономики (добывающие отрасли), которые создают макроэкономический фундамент и трудоустраивают сотни тысяч человек по всей стране. Вместе с тем необходимо продолжить развитие глубины переработки сырья, повышая валовую добавленную стоимость и уровень производительности. Обрабатывающему сектору мы отвели роль драйвера роста, чем он является во всем мире. Третья группа — это сектора, обеспечивающие высокий уровень занятости населения: торговля, туризм, сельское хозяйство. Данные сектора никогда не демонстрировали высокий рост производительности, но могут обеспечить массовую занятость людей с относительно невысокой квалификацией. Безусловно, страна должна инвестировать в будущее — те отрасли, которые обеспечат рост завтра, инновационные отрасли. Какая-то часть людей обязательно должна этим заниматься. Ставить исключительно на инновационный сектор нелогично — объективно он может занять лишь пять процентов населения; куда идти остальным 95 процентам в такой системе — непонятно.
Полигон для консультанта
— В чем суть вашей работы с казахстанским правительством?
— Первую казахстанскую стратегию мы готовили для партии «Нур Отан» больше пяти лет назад. Когда партийная стратегия была уже одобрена, мы более тесно начали работать с правительством. После этого появилась первая программа ФИИР, хотя нельзя сказать, что наша роль в ее создании была большой. К этой программе я отношусь довольно критично. То был первый опыт создания «сквозной» программы, документа, где объединялись планы многих министерств и отраслей. Это придало ей некоторую хаотичность. Во второй программе индустриально-инновационного развития нам удалось получить более согласованную картину. Я был руководителем экспертной группы по разработке ГПФИИР-2, включившей в себя специалистов из разных стран — Финляндии, Сингапура, США и других. Strategy Partners Group проводила анализ всех секторов казахстанской экономики и регионов Казахстана. Затем на основе этой аналитики и международного опыта вырабатывались рекомендации для правительства.
— У нас любят соотносить местные программы развития или трансформации с опытом аналогичных программ в различных странах. Первую пенсионную реформу мы провели по чилийскому образцу, а Нацфонд создали по норвежскому. Между кем и кем бы вы поставили Казахстан с его стратегией индустриализации и почему?
— Говорить об опыте какой-то одной страны, возведенном в образец для РК, не стоит. У Казахстана есть типичная проблема, как и в России,— перекошенная в сторону сырья структура экономики. Но здесь общность заканчивается, и мы видим разные страны с разными проблемами. Например, популярный пример для сравнения — Сингапур — развивается за счет инноваций, торговли и очень эффективного госуправления. В целом этот опыт в РК применим только отчасти, но внедрить его отдельные элементы было бы очень полезно. И в каждой страновой модели вы найдете подобные полезные особенности. К примеру, когда мы готовили законодательство о специальных экономичеких зонах, нам показался очень интересным опыт Польши и Турции, где появились новые концепции привлечения инвесторов. Когда мы вместе с сотрудниками ответственного министерства разрабатывали концепцию Kaznex Invest, в значительной части был использован опыт Ирландии, Бельгии, Швейцарии и той самой Польши. Чем хороша, как мы называем ее в консалтинге, госпрактика,— в ней нет таких секретов, как в частном бизнесе. Есть десятки стран, которые добились успеха в какой-то сфере, и они с удовольствием этим опытом делятся
Рынок получили, сравнительные преимущества есть
— Вернемся к стратегии индустриального развития РК, второй пятилетке индустриализации, к которой вы приложили руку. Что принципиально нового в ней содержится?
— Как я уже заметил, принципиально нов сбалансированный подход к развитию экономики. Эта программа была хорошо структурирована, это качественный документ. Там учтены проблемы и отраслей, и регионов. Мне было приятно слышать оценку этого документа от представителя правительства Сингапура, он назвал ГПФИИР-2 как одну из наиболее качественных программ индустриального развития в мире.
— Кластерная политика по Портеру — это то, что в Казахстане уже проходили. Почему раньше не получалось, а сейчас кластеры должны начать приносить эффект?
— У нас в России тоже сложилось негативное отношение к понятию «кластер». Но идея Портера заключалась лишь в одном — объединить на одной территории экономически связанные субъекты, сделать их единой взаимодополняющей системой. При этом промышленная политика строится так, что поддерживаются не конкретные отрасли, но целый кластер на определенной территории. Не мебельная промышленность, а лесохозяйственный кластер: производство круглого леса, бруса, топливные пеллеты, изготовление мебели, производство целлюлозы. Соответственно, транспортную инфраструктуру, поставщиков оборудования для этих индустрий, университетскую науку. Не нуждается в доказательствах, что кластеры делают экономику региона более конкурентоспособной. Именно поэтому мы не придумали ничего нового, но просто структурировали проблему: есть кластеры национального уровня (в действительности — международного), вроде нефтехимического и металлургического, а есть региональные. Мы обосновали эти типы кластеров, была заявлена идея проведения конкурса кластеров, когда выбирается кластер для поддержки — ведь не все кластеры государство может поддержать. Но если в регионе есть понимание кластера, попытка найти экспертизу и построить его, то тогда его логично поддержать. Так было принято решение о поддержке нескольких региональных кластеров.
И я полагаю, что именно сейчас для кластеров наступает момент истины. Идет кризис: с одной стороны, приходится пересматривать объемы поддержки, с другой — самое время инвестировать.
— Ориентация новых производств и отраслей на импортозамещение либо на экспорт — это два разных подхода или стороны одной медали? И каков путь Казахстана? Наш московский «Эксперт» придерживается мнения, что импортозамещение — слишком посредственная и неверная цель даже для России.
— Конечно, это две стороны одной медали. Если компания не способна экспортировать свои продукты или услуги на внешние рынки, эта компания должна быть либо защищена, либо обеспечена какими-то льготами и преференциями, которые она будет постоянно просить, требовать и никогда не получит нормального развития. Импортозамещение должно поддерживаться только для тех компаний, которые способны экспортировать свою продукцию.
— С точки зрения государства главная цель индустриализации — создание новых рабочих мест и удержание (либо переформатирование) старых. Туризм в данном случае — наиболее интересная отрасль. Каковы сравнительные преимущества Казахстана в этой отрасли? У нас в стране скептически смотрят на свой туристический потенциал, еще скромнее оценивают реальные возможности что-то развивать в этом направлении.
— Сравнительные преимущества стран, развивающих туризм, либо природные (этого у вас в достатке), либо исторические — объекты, привлекающие интерес. В Казахстане огромное количество археологических находок, на юге — богатое культурно-историческое наследие. Я знаю, что была разработана неплохая программа развития туризма, но самое важное — развитие предпринимательства. Туризм вовлекает большое количество людей от гостиничного бизнеса и общепита до изготовления продуктов питания и сувениров.
— Сколько лет нам потребуется, чтобы сделать отрасль успешной? О чем говорит международная практика?
— Есть хороший опыт Финляндии, когда оленеводы превращались в туроператоров — за десять-пятнадцать лет удалось кардинально изменить ситуацию.
Но сдерживает развитие туристического бизнеса состояние транспортной инфраструктуры: добираться далеко, сложно и дорого. Нужно расширять конкуренцию на внутреннем авиарынке, открывать новые маршруты. В свое время в Испании только два аэропорта были прибыльны: остальные субсидировались правительством, которое тем самым снижало издержки для авиакомпаний, но создавало источники доходов на туристических территориях.
— Обрабатывающая промышленность была объектом, на который направлялись усилия в первую пятилетку индустриализации. Как в дальнейшем вам видится развитие этой группы отраслей? Пойдем ли мы дальше воспроизводства пятого технологического уклада?
— Чем хороша обрабатывающая промышленность, так это тем, что у нее теперь неограничен рынок сбыта после создания Таможенного союза, а теперь — ЕАЭС. Соответственно, Казахстан теперь может заявить инвесторам, что ему доступен рынок в 170 миллионов человек, что он и делает. Огромное значение имеет то, насколько активно готов двигаться на этот рынок казахстанский бизнес. Даже до событий этой зимы, когда произошла девальвация рубля и казахстанский экспорт в РФ притормозился, я слышал непрекращающийся плач Ярославны: «Русские задавят!» Слушайте, русские получают рынок в 17 миллионов человек, а Казахстан — в 140 миллионов. Второе: у Казахстана нет никаких шансов привлечь инвесторов в свой обрабатывающий сектор — на 17 миллионов инвесторы не приходят!
Это было элементом еще стратегии «Нур Отана»: Казахстан должен открыть для себя новые рынки, чтобы привлекать на свою территорию предприятия, которые смогут работать на Россию. А возможно и на Китай. Просто китайский рынок сильно защищен и конкурентен: туда ничего особо не продашь, пока не локализуешься там.
В совокупности с тем, что правительство сделало беспрецедентный рывок в улучшении инвестклимата, Казахстан повышает конкурентоспособность своей обрабатывающей промышленности. Все продукты, в конечной цене которых невысок уровень транспортных издержек, могут производиться в Казахстане. Взять ту же Павлодарскую область: ставьте там заводы по выпуску продуктов питания и экспортируйте в приграничные российские регионы.
Вторая перспективная отрасль — машиностроение. В Казахстане есть требования по местному содержанию, если их энергичнее применять, то инвестора это заинтересует. Дело вот в чем: инвестору очень важно получить стабильный уровень спроса в начальной фазе развития проекта. К примеру, он ставит производство нефтегазового оборудования и говорит: «Хорошо, но кому я это все продам?» Если же правительство дает преференции такой компании, то старт будет пройден. А на втором этапе компания пойдет в Россию — это огромный рынок, где замещение западных образцов оборудования сегодня в приоритете. Ведь когда российское правительство говорит об импортозамещении, оно приглашает участвовать в этом процессе и казахстанские компании.
— Еще один короткий концептуальный вопрос. Инновации в контексте программы казахстанской индустриализации — это что? Какие инновации нам по зубам?
— Что касается инновационной части, то тут ситуация следующая. Где в Казахстане сконцентрированная критическая масса научно-исследовательских разработок? Немного исследований в металлургии, немного в нефтегазе, немного в сельском хозяйстве. Критической массы нет, наверное, ни в какой из отраслей. Но сегодня, когда это перестает быть значимым конкурентным преимуществом, когда конкуренция знаний на глобальном рынке как никогда высока, страны занимаются самым главным — они создают условия, среду для инновационного бизнеса.
И все-таки у вас рождаются стартапы, растет их количество, а это значит, что появляется все больше шансов для инновационного прорыва: завтра какой-то из предпринимателей либо создаст знания, либо найдет и применит их, построит на этом бизнес, и этот бизнес сделает Казахстан весьма конкурентоспособным на международном уровне. Мне кажется, нам удалось в какой-то мере донести эти идеи до руководителей в Казахстане.
Отдельный вопрос — трансферт технологий. Казахстану нужно обеспечить себя современными технологиями. И технологиями как производства, так и управления. Проблема актуальна для почти каждой компании.
— 3D-печать в последние годы стала хедлайнером форсайтов. У нас часто говорят об этом революционном сегменте. Особенно после доклада российского Агентства стратегических инициатив в прошлом году, который процитировал премьер Масимов. Но даже с учетом стремительного трансферта технологий где в промышленности РК вы видите место 3D-принтеров?
— Во-первых, про 3D-принтеры еще два года назад говорил Исекешев. Где они будут применяться в первую очередь — вопрос открытый. Единственное, что можно уверенно сказать — там, где это будет выгодно. Как правило, 3D-печать пользуется успехом там, где мы имеем дело с небольшим масштабом производства и высокой технологической сложностью изделия. Чтобы выпуск был на порядок дешевле, чтобы не создавать большие запасы и утилизировать отходы производства. Возникает все больше новых материалов, которые применяются в 3D-печати: керамика, полимеры, новые виды композитов. Меняются габариты изделий: можно изготавливать целые автомобили на 3D-принтерах, массу другой продукции.
Вообще, существует две модели бизнесов с использованием 3D-печати. Первая — когда компании специализируются только на 3D-печати по чертежам заказчика. Вторая — когда средние и крупные компании начинают использовать 3D-принтеры как элемент технологического процесса. Разные драйверы, разные возможности.
Могу с уверенностью сказать, что Казахстан не обойдут эти технологии. Появятся первые предприниматели, которые начнут использовать эти принтеры в своих процессах.
— Как вы сами оцениваете результаты первой пятилетки?
— Как результат первого этапа — неплохо. Прошедшая пятилетка — лишь первый этап работы по диверсификации вашей экономики. Это понимает и ваш президент Нурсултан Назарбаев. Многие страны, которые взяты за пример шли к своему сегодняшнему уровню развития 30–40 лет. Поэтому Казахстану нереально изменить структуру экономики за пять лет. В этот период перед вашей страной стояла задача — существенно улучшить деловой и инвестиционный климат, обеспечить занятость, привлечь инвесторов. И с этой задачей Казахстан хорошо справился. И это несмотря на слабое финансирование, на то, что не все министерства, нацкомпании и местные исполнительные органы включились в эту работу, особенно в первые 2–3 года реализации госпрограммы. Но учитывая кризисный период, мы считаем, что Казахстан добился успехов и в области промышленной политики опережает многие страны.
Во второй пятилетке многие моменты исправлены. Повышается роль бизнес-сообщества в индустриализации — оно активно участвует. Я думаю, что результат будет положительным.
«Эксперт-Казахстан», Сергей Домнин
