Фото: kapital.kz
«Серые зоны» казахстанской геологии
О тернистом пути инвестора в борьбе за право на геологоразведку рассказывает разработчик Кодекса о недрах. Inbusiness.kz уже рассказал об одной из причин, препятствующих притоку инвестиций в освоение недр. На пути к получению заветных прав на разведку недр инвестору придется столкнуться со множеством «серых зон». О том, что это за зоны, в интервью inbusiness.kz рассказал партнер юридической фирмы Haller Lomax, один из разработчиков Кодекса о недрах Тимур Одилов.
– Г-н Одилов, в предыдущем интервью Вы подняли тему искусственных барьеров для оформления прав на разведку недр, связанных с манипуляцией с координатными данными в Программе управления госфондом недр. Есть ли еще проблемы в отечественной геологии?
– Да, есть. Это проблемы с недофинансированием. Но при этом должен заметить, что деньги все же выделялись и выделяются. Посмотрите законы о бюджетах страны за прошлые годы. Там миллиарды на госгеологию. Куда они тратятся – на ту же геологоразведку, тогда как ею одновременно занимаются частные компании. Но ведь все месторождения открываются частными компаниями, а не государственной геологией. Поэтому, когда говорят, что государственная геология нуждается в инвестициях, намеренно вводят нас в заблуждение.
– Почему? Вернее, как такое возможно?
– Миссия государства пассивная: создать правила, климат и информационную инфраструктуру, не устраивая конфликт интересов с частным капиталом, тогда и инвестиции потянутся. Правилами и климатом занимается мининдустрии, предоставляя беспрепятственное оформление прав, а «отпочковавшийся» комитет геологии должен заниматься информационной сервисной инфраструктурой, чем он в реальности не занимается или занимается очень и очень плохо, а конкурируя с мининдустрии, занимается геологоразведкой в рамках так называемого ГосГИН под предлогом ошибочно наделенной функции «по восполнению минерально-сырьевой базы». Еще раз, восполняют базу недропользователи, а не государство в лице комитета геологии.
– Тогда получается, что все эти годы комитет геологии тратил деньги не туда, куда нужно?
– Именно. На поисково-оценочные работы – самые капиталоемкие в геологии. Счетники даже ни разу не задались вопросом зачем. Понимаете, у нас государство ведь не занимается выращиванием овощей, даже притом, что существует минсельхоз. Комитет геологии знал, что геологоразведкой занимаются частники. Хотя бы потому, что участвовали в реформе недропользования в 2013-2018 года внутри мининдустрии, готовили в 2012 году Концепцию развития геологической отрасли до 2030 года, рассказывая в ней передовой пример других стран. В общем, все равно тратили не туда и знали об этом. Позже скажу зачем. Поэтому все эти годы полученные бюджеты тратились не на насущную информационную геологическую инфраструктуру и в малых долях на так нужную оцифровку геологических данных, начавшуюся еще в 2003 году. На дворе 2021 год и три года реформы, разработанной под информационную инфраструктуру, открытый доступ к геологическим данным и принцип «первой заявки».
– Даже если бюджетные деньги тратили на государственную геологоразведку, хоть и в недостаточном количестве, ведь есть же результаты.
– Результаты есть. Но их вы никогда не проверите и не увидите. Ни один проверяющий орган не будет ходить по полям и проверять, сколько скважин в действительности было пробурено и метров пройдено. К тому же эти результаты с затраченным госбюджетом, как правило, уходили в нацкомпании через предоставление им участков напрямую. Те в свою очередь говорили, что привлекают инвесторов, создавая СП 20-25% на 75-80% за счет частных инвестиций, или попросту продавали другим малоизвестным компаниям. Я буду рад ошибиться, если при детальной проверке не выявится ни один факт, когда в частных интересах за счет госбюджета проводилась геологоразведка и далее с участием нацкомпании участок выводился и полностью передавался частным лицам без каких-либо открытых конкурсов и аукционов по рыночной цене. Теперь понимаете, почему госгеология упорно вкладывалась в поиски и оценку месторождений? СП с инвесторами действительно существуют. Они возникли тогда, когда широкого доступа к частной геологоразведке еще не существовало, не было принципа «первой заявки». Сейчас у нацкомпаний по твердым полезным ископаемым уже нет права получать участки для твердых полезных ископаемых в приоритетном порядке. Оно истекло год назад, поскольку в этом нет необходимости. Те же международные инвесторы, некогда создавшие СП, к примеру с «Казгеологией» или «Тау-Кен Самруком», уже самостоятельно получают лицензии и инвестируют в геологоразведку: Polymetal, Yildirim, Rio Tinto, Fortescue. Право напрямую получать участки вне общего порядка сохранилось в добыче урана и нефтегаза.
– Там понятно, скорее всего, вопрос топливной безопасности страны и мировой рынок урана.
– Да, именно. Но, тем не менее, когда уже с приоритетным правом по нацкомпаниям в горном секторе вопрос был политически решен реформой три года назад на уровне 75-го пункта Плана наций, сейчас это право в своем законопроекте геологи вновь хотят восстановить под тем же мифическим предлогом привлечения инвестиций. Кажется, что эта демагогия с привлечением инвестиций в государственную и квазигосударственную геологоразведку в горнорудном секторе преследует совсем другие цели. Кому-то очень хочется вне конкуренции режима «первый пришел» заполучить участок. Да и в целом само по себе приоритетное право в горнорудке прямо противоречит 75-му пункту Плана нации, сдерживая покрытие всей территории страны принципом «первой заявки». Оно также противоречит утвержденному президентом Национальному плану по сокращению присутствия квазигоссектора на рынке, где работают частные компании.
– Да тут большое поле деятельности для контролирующих органов?!
– Это еще не все. На самом деле государственная геология – единственное ведомство, которое пережило реформу недропользования и никак не перестроилось в своей политике и деятельности. Фактически его работа зиждется на четырех «серых зонах», малопонятных обывателю, но очень хорошо известных и понятных недропользователям. О первой «серой зоне» в виде приоритетного права нацкомпаний, которое геологи стремятся вновь восстановить, я рассказал. Хотя «Тау-Кен Самрук» сознательно отказался от этой затеи, выполняя поручение президента страны по превращению в инвестиционный бутик в горнорудном секторе. Остальные три «серые зоны» – это Госкомиссия по запасам, Госфонд геологической информации и государственная геологоразведка, более известная как ГосГИН, или Государственное геологическое изучение недр. Так вот, Госкомиссия по запасам, или ГКЗ, существует с советских времен и принимает на учет запасы в недрах, оцененных частными компаниями. По результатам этих запасов и их убытию в результате добычи начисляются налоги на добычу в горнорудном секторе. Если сырье добыто из забаланса запасов, то налог начисляется по ставке 0. Поэтому если вдруг переписать балансовую часть в забалансовую часть, то и платить не придется. Можно не переписывать, а сразу принять комиссией баланс как забаланс. В общем, вся кухня зависит от ГКЗ и Комитета геологии. Налоговые органы, начисляя налоги, опираются на них. Компании отчитываются им же. Всем удобно. Все сосредоточено и вся ответственность на комитете геологии. Другое дело, что в других странах, Канаде или Австралии, государству для налогов не интересно, сколько запасов насчитали в недрах. Налог уплачивается по факту добычи или, еще лучше, по факту продажи сырья по рыночной цене. Тут уже никак не обойдешь, если датчики или лаборатории подтвердили содержание в продаваемом сырье. Но для этого придется перестроить и активно вовлечь налоговое администрирование. Именно эту налоговую реформу по добыче твердых полезных ископаемых мы не добили в 2017-м. Третья «серая зона» – это госфонды геологической информации. По Кодексу о недрах эти данные объявили открытыми и должны были давно выложить в открытый доступ, поскольку их сканирование в цифровой формат началось в 2003 году. Но не сделали и, по всей видимости, не торопятся. О важности открытости геологических данных в качестве рекламы тоже указано в Концепции развития геологической отрасли от 2012 года. Все всё прекрасно знают. Дело в том, что сейчас, чтобы получить эти данные по конкретной площади, инвестор вынужден обратиться в «Казгеоинформ» комитета геологии. Причем за плату, которая по Кодексу о недрах незаконна, хотя это преподносится как плата за допуслуги. Сам факт такого обращения тоже обнаруживает интерес инвестора, и уже далее в игру вступают связанные компании-спекулянты, перехватывая площадь. Тут примерно та же ситуация, что и при обращении инвестора на включение площади в территорию программы по принципу «первой заявки». Только, так сказать, «подрезать» инвестора могут еще раньше, как только он обратился за информацией. Поэтому критически важно выложить всю информацию в фондах в сканированном виде в электронную базу, которую создают уже четвертый год. Думаю, эту базу все-таки не «зальют» всеми геологическими данными под предлогом ненужности для инвесторов. Но они нужны, их изучают для оценки перспектив и рисков. Это факт, и любой коммерческий геолог это подтвердит. Кроме того, можно также приторговывать данными «в черную», говоря, что их нет официально или не найдены. Рынок серой геологической информации существует, и это факт. Компании, участвующие в этой игре, не понимают одного: они никогда не привлекут серьезного международного инвестора на основе «серых геологических данных», поскольку такие данные безвозвратно выбыли из правового поля и на них в сделках не сослаться. Поэтому этот рынок рассчитан на внутренних игроков, кому все равно. Кстати, пока геологические данные не поступят в открытый анонимный и бесплатный электронный доступ, никакой биржевой рынок юниоров на МФЦА не возникнет. Биржа предполагает прозрачность. Полное раскрытие всех данных в фондах в электронной базе убьет рынок серой геологической информации. Сопротивление сильное.
– Грустно об этом слышать. Неужели серьезные инвесторы тут обречены платить за бесплатную информацию о недрах?
– Никто и никогда не проверит реальность результата ГосГИН. Отсюда делайте выводы. Даже если они есть и еще больше – они многообещающи, да еще и с хорошим уровнем изученности на поисковой или оценочной стадии, с ними никто не расстанется просто так и не выложит в общий доступ честно. Это в любом случае попадет в чьи-нибудь руки в обход всех. Это очень хорошо понимают где-нибудь в Канаде, США или Австралии, поэтому государственные деньги на поиск и оценку месторождений не тратят и не стимулируют коррупцию. Надо сказать, что недропользование всегда и во всех странах не было в достаточной степени транспарентным. Но миссия государства – постоянно стремиться к транспарентности, сокращая соблазн коррупционного усмотрения, создавая архитектуру закона настолько «умной», максимально склоняющей участников отношений к добросовестности под воздействием закономерностей поведенческой экономики.
Кульпаш Конырова
https://inbusiness.kz/ru/news/serye-zony-kazahstanskoj-geologii
