Предстоящие несколько лет станут хорошей проверкой на твердость для ГМК Казахстана. Такого мнения придерживаются в Ассоциации горнодобывающих и горно-металлургических предприятий (АГМП). Сложившийся кризис может сильно потрепать отрасль, считает член Президиума Национальной палаты предпринимателей «Атамекен» и исполнительный директор АГМП Николай РАДОСТОВЕЦ. По его словам, в такой «шторм» единственным решением может быть контроль затрат и оптимизация расходов предприятий.
— Николай Владимирович, что сейчас в кризис беспокоит отрасль, какие у нее есть шансы оставаться на плаву в период стагнирующих цен?
— Главное для отрасли сейчас — это государственное регулирование и финансовая нагрузка. Мы в начале весны в Ассоциации посчитали, сколько в целом ГМК выплачивает в казну основных и дополнительных сборов. За базу был взят ориентир EBIT, или прибыль до уплаты процентов и налогов. В итоге мы выяснили, что финансовая нагрузка на отрасль приближается к 60%. В Минфине же считают, что налоговая нагрузка на ГМК составляет где-то 12-13%, так как их расчеты ведутся на базе совокупного годового дохода. Это показывает разницу взглядов на экономическую отдачу отрасли стране.
Исходя из таких представлений налоговой реальности, трудно выстраивать обоснованное регулирование. Сейчас введение нового Налогового кодекса отложено на 2018 год, но дискуссии по нему сохраняют активную фазу. Мы видим в СМИ настойчивое нагнетание обстановки по введению налога с продаж. Наша позиция здесь сохраняется неизменной. Мы выступаем за улучшение администрирования НДС, а не мультипликацию издержек в производственной цепочке с каскадом налога с продаж.
Думаю, что эта осень и зима, с точки зрения цен на металлы и уголь, покажут, что дальнейшее увеличение налоговой нагрузки после отмены НДС может стать просто опасным. Между прочим, в группе «Казцинк» уже заявили о том, что задумываются над перестройкой своей структуры и ликвидацией дочек, так как внутренние услуги из-за возможного перехода на налог с продаж увеличат их затраты на 40-50 млн долларов в год. Так что опасность введения такого косвенного налога стоит еще раз обдумать.
Вхождение в силу Кодекса о недрах также намечено на 2018 год. Мы надеемся, что этот важный для отрасли документ будет синхронизирован с новым Налоговым кодексом, ведь главным здесь остается вопрос налоговой стабильности для новых инвесторов и стратегических месторождений. В целом, мы разработали пакет своих предложений на основе рекомендаций предприятий.
Если смотреть в общих чертах, то проект Кодекса о недрах прогрессивен. Взять хотя бы положения о размещении депозитов на рекультивацию рудников заблаговременно соразмерно масштабам добычи. Правда, есть опасения, что такая заморозка средств на счетах заинтересованных банков может значительно обескровить оборотные средства предприятий. Тем более что многие рудники им достались с советских времен, такие месторождения находятся на предварительном этапе истощения.
Почему только компании должны полностью оплачивать их рекультивацию за весь цикл недропользования? Может быть, здесь стоит больше изучить международный опыт регулирования ликвидации рудников и определить переходные положения в рамках Кодекса о недрах, чтобы компании и государственные фонды могли разделить нагрузку там, где начальный этап освоения недр был инициирован в советское время? Это поможет стабилизировать финансовые потоки предприятий для своевременного обеспечения инвестиций и найма персонала.
Еще Кодекс предлагает налоговые ставки по австралийскому методу. Сложно сказать, будут ли они соответствовать казахстанским реалиям, но в целом дух более либеральной системы регулирования для инвесторов налицо. В случае его принятия в налоговой системе, при согласовании с Налоговым кодексом, произойдет исключение бонуса коммерческого обнаружения и налога на сверхприбыль с их возможным переходом в НДПИ. В любом случае в эпоху низких цен повышение налоговых ставок не всегда будет означать большие объемы их сбора. В то же время некоторые сферы ГМК Кодекс о недрах не регламентирует четко. В нем, к примеру, отсутствует ясное отношение регулятора к переработке техно-минеральных образований и использованию подземных вод. Такие значимые упущения необходимо дорабатывать в диалоге с предприятиями.
Сейчас, пока Кодекс о недрах не принят, предприятия говорят о том, что необходимо изменить законодательство о недропользовании с точки зрения возможностей пополнения уставного капитала. Такие нормы уже заложены в проекте нового Кодекса. Но сейчас инвестиционное фондирование недропользователей затрудняется бюрократическими барьерами. Поэтому предприятия просят расширить список оснований, когда не нужно получать разрешение для увеличения уставного капитала, дополнительного размещения акций среди существующих акционеров.
Также они предлагают исключить из регулирования требования по согласованию с госорганами внесения прав недропользования в залог и связанному использованию кредита, полученного под него. Кроме того, на недавнем заседании комитета базовых отраслей в НПП горнорудные компании предложили отменить экономическую экспертизу проектов контрактов и дополнений к ним. Более того, были озвучены рекомендации горнодобывающего бизнеса по изменению базы для отчислений на НИОКР с совокупного годового дохода на налогооблагаемый доход.
Вдобавок ко всему, в трудное время, когда экологические выплаты становятся дополнительной нагрузкой, компаниям важно иметь возможность исполнительной передышки на период рассмотрения их досудебной апелляции по экологическим взысканиям в комитете экологического контроля, апелляционной комиссии при министерстве энергетики. Мы надеемся, что государство с пониманием отнесется к этим вопросам.
— В последнее время мы наблюдаем небольшое поднятие цен на медь, железо, цинк, золото. Это не помогло предприятиям?
— Да, недавний отскок в ценах позволил некоторым предприятиям несколько восстановить свои позиции. Тут роль сыграли скоординированное сдерживание доллара, Brexit, действия спекулянтов на сырьевых рынках и очередные попытки центробанков оживить экономический рост. Скорее всего, осенью коррекция на рынках закончится, и мы вновь столкнемся с новым ценовым дном. Поэтому компаниям нужно искать источники контроля затрат и расходов предприятий, ревизий административных надстроек, так как цены будут оставаться низкими в течение трех-четырех лет.
Возможно, что не все корпорации выйдут из этого идеального шторма без потерь. И выход из кризиса только один — бережливость в издержках, оптимизация производственных процессов, финансовый аскетизм без раздутости административного аппарата. С другой стороны, нужно искать новые ниши, развивать регламент новой товарной продукции. Приведу пример перехода на блюмсы недавно на ССГПО. Или возьмем планы по строительству сталеплавильного завода с выпуском сырья для рельсобалочного завода в Актобе. Некоторые компании даже осваивают смежные отрасли, чтобы не допустить чрезмерного доминирования поставщиков товаров и услуг, порой завышающих свою маржу. Для этого горнорудные предприятия стали больше общаться друг с другом, перенимать опыт, усилили внутриотраслевую кооперацию.
— О каких отраслях идет речь?
— Сейчас крупные горно-металлургические компании Казахстана планируют создать электронную торговую площадку для своих поставщиков. Это значительно усилит рыночную силу компаний, снизит монополизм отдельных подрядчиков и цены на закупаемую продукцию благодаря масштабам и прозрачности. Кроме того, сейчас мы планируем обратиться в Правительство с просьбой предоставить возможность компаниям самим страховать своих работников от несчастных случаев на производстве. Люди должны получать полностью, своевременно и бесперебойно компенсации в случае вреда здоровью. Сейчас с этой задачей слабо справляется страховой рынок, что угрожает социальной обеспеченности людей, пострадавших на производстве. Поэтому мы считаем, что фонды производственного страхования работников должны создаваться внутри компаний.
— Вы считаете, что у поставщиков оборудования и услуг складывается монопольное ценообразование и не всегда исполняются обязательства?
— Да, взять, к примеру, недавнее расследование Евразийской экономической комиссии в отношении деятельности дилеров Caterpillar на территории стран ЕАЭС. Оно показало большую разницу их цен в России и в Казахстане. Сейчас ценовая политика дилеров гармонизируется. В итоге казахстанские горнодобывающие компании могут выбирать среди дистрибьюторов этого поставщика в странах евразийского пространства с точки зрения приобретения техники, запчастей и обслуживания. Их цены стали более синхронизированными и дополнительные доплаты со стороны горнорудных предприятий по технике Caterpillar уже не требуется. Мы надеемся, что такая политика распространится на большинство поставщиков горной техники в масштабах ЕАЭС благодаря лучшей практике, инициированной ЕЭК.
Также мы ожидаем поддержки со стороны Правительства в вопросах равного доступа для продукции ГМК Казахстана в российские порты. Федеральная антимонопольная служба России сейчас ведет работу по унификации правил доступа в портах, где терминалы часто принадлежат горнодобывающим группам. Пока же казахстанским экспортерам выставляются более высокие тарифы на перевалку или создаются барьеры, которые вынуждают продавать товар местным трейдерам по сниженным ценам, затягивают поставку.
По страховым компаниям ранее наблюдались неустойки в виде задержки и судебных процессов из-за нежелания оплачивать риски. Поэтому обосновано сейчас компаниям перенести большую часть рисков по выплатам на себя, в свои внутренние фонды, чтобы работники не страдали от произвола страховиков.
— Какие-то значимые проекты ГМК в Казахстане сейчас развиваются, несмотря на кризис?
— Хотя цены и держатся не самых высоких уровней, мы видим, что запускаются новые проекты. Это Бозшаколь, Актогай, Коктасжал, Кызыл, Сырымбет, Масальское, Шалкия. Несмотря на постоянное сжатие спроса в Китае, сырье с этих проектов будет востребовано. Более того, в секторе активизируются китайские инвесторы, такие, как Фонд шелкового пути Китая и другие инвесторы, ориентированные на золото и цветные металлы. Недавние сделки в отрасли показывают и интерес российских компаний.
Поэтому в целом мы считаем, что кризис может повлиять на структуру собственности ГМК Казахстана до 2019 года. Возможно, будут сделки по слияниям и поглощениям. Отдельные компании решат выносить непрофильные активы, передавать их более сосредоточенным игрокам. В целом выиграют более эффективные иностранные и казахстанские корпорации, которые уже начали модернизацию своей бизнес-модели и мощностей несколько лет назад.
Недавно было объявлено о сделке по золотому месторождению Комаровское, «Тау-Кен Самрук» начал продавать свои небольшие золотоносные месторождения, в российских СМИ муссировались слухи о синергии ERG с российскими компаниями. Также в западных медиа говорилось о том, что будет выставляться на продажу золотое месторождение Васильковское. Не всему нужно верить, поскольку последние активы стабильно генерируют доходы их акционерам и в кризис могут быть недооценены.
— Цены как-то будут влиять на объемы производства? Мы ведь видим, что по меди, углю, цинку у нас меняются производственные параметры в последнее время.
— Действительно, показатели производства по цинку у нас несколько снизились. Но это разумный сигнал для рынка и поиск правильной пропорции цен и объемов. В итоге Goldman Sachs уже заявил о предстоящем дефиците цинка в ближайшем будущем, так что такое снижение показателей идет только на пользу. Вообще, в этом году намечалось гораздо большее сокращение в производстве цинка в Казахстане. Но цены немного отыграли вверх, и в итоге снижение производства было примерно в три раза меньше, нежели ожидалось. Осень станет ориентиром по ценам, куда пойдут параметры выпуска цинковой продукции. В целом, необходимо ожидать коридор в 5-10% от индикаторов прошлого года. Цинк будет оставаться стратегическим сырьем для многих видов инновационных товаров и отраслей в среднесрочной перспективе, поэтому за это направление беспокоиться особо не стоит.
По меди у нас, конечно, показатели производства остаются позади намеченных результатов. Но проекты роста Бозшаколя и Актогая постепенно наращивают свои мощности на фоне небольшого подъема и стабилизации цен в первом полугодии. Поэтому мы прогнозируем, что производство меди значительно увеличится к концу года, особенно учитывая растущие показатели «Казахмыс».
Что касается угля, то здесь ситуация складывается иным образом. В первом полугодии добыча угля снизилась на 6%. К сожалению, мы видим спад рынка для экибастузского угля в России. Импортозамещение и переход на недолларовые расчеты сократили маржу для основных угольных предприятий Казахстана. Вместе с тем изменение климата играет свою роль в снижении потреблении угля на казахстанских ТЭЦ. Недавно прозвучали заявления о том, что необходимо переводить ТЭЦ в столицах на газ, вместо высокозольного угля.
Но я считаю, что, прежде чем делать такие заявления, необходимо провести расчеты по экономике такого перехода и его социальной цены для регионов. В Алматы, к примеру, уже есть работающая на газе ТЭЦ-1, в Астане такой вопрос еще не решен. Насколько мне известно, в газификации столиц может быть заинтересован «Газпром», который сейчас просчитывает рентабельность таких вложений.
Возможно, нужно искать какие-то компромиссные решения и активнее заниматься снижением зольности и обогащением угля. У нас в стране есть успешный проект углехимии на разрезе Сарыадыр, который был реализован при поддержке государственного фонда «Парасат», и, возможно, требуется специальная госпрограмма в этом направлении глубокой переработки. Впрочем, это очень дорогостоящее удовольствие, и углехимия перспективна при очень высоких ценах на нефть.
В какой-то мере в масштабе страны уменьшение потребления экибастузского угля компенсировалось наблюдавшимся ростом экспорта шубаркольского. Этого мы добились за счет снижения транзитных тарифов внутри ЕАЭС. Но с августа неожиданно были повышены железнодорожные тарифы на внутреннюю перевозку угля с прежних 4% до 7,5%. Возник ряд барьеров в российских портах, где доступ был затруднен, наблюдается дефицит вагонов. Это все снижает потенциал экспорта угольной продукции с Шубарколя.
Сейчас еще предлагается перенести часть налоговой нагрузки из рентного налога на экспорт угля в НДПИ. Такой переход требует ювелирного подхода, чтобы при применении НДПИ на уголь внутри Казахстана он не превращался по цене в алмазы. Есть разногласия с фискальными органами о том, как считать трансфертное ценообразование. Здесь нужна детальная и конкретная методика инструкций, о том, как рассчитывать рыночную цену на уголь, экспортируемый за рубеж. Тем более, что в комитете госдоходов делают шаги по разработки специальных методик ценообразования по металлу, концентрату, природному газу и хлопку-волокну, и автоматизируется их учет.
Недавно в Павлодаре состоялась встреча производителей угля с Премьер-Министром Казахстана. Там угольщики заявили о том, что цены сдерживаются регулированием, что значительно влияет на инвестиционную способность отрасли. В то же время СМИ летом рапортовали о резком повышении цен на уголь в рознице. Но проведенное расследование КРЕМЗК не показало каких-либо рыночных злоупотреблений. По прогнозам министерства энергетики, экспорт угля в Россию снизится до 20 млн тонн в 2017 году с нынешних 22-23 млн тонн. Скорее всего, он будет продолжать падать до 2020 года с постепенным импортозамещением сибирских электростанций. Сейчас при Правительстве будет образована рабочая группа по проблемным вопросам угольной промышленности. Будем работать над решением незамедлительных проблем и адаптацией под долгосрочные тренды.
Если смотреть на хром, железосодержащее сырье, выплавку стали, производство золота, алюминия, то там показатели идут сравнительно неплохие. В некоторых месторождения по хрому есть, конечно, обеднение руды. Но «Казхром» и «Восход-Ориель», в целом, демонстрируют хорошие уровни. ССГПО потихоньку восстанавливает свои объемы, «АрселорМиттал Темиртау» наращивает отгрузку металлопроката, Казахстанский электролизный завод планирует увеличение производства первичного алюминия в этом году. По арматуре зимой был простой у «ЕвразКаспиан Сталь», но с началом сезоном завод возобновил полноценную деятельность. Производители золота повысили показатели производства необработанного золота на более чем 20% в первом полугодии. В прошлом году подотрасль произвела 31 тонну аффинированного золота. В этом году мы ожидаем прирост по обработанному золоту на более чем 5%.
Мы предлагали, между прочим, Правительству создать фонды по ежегодному закупу 50 тысяч тонн цинка, меди, алюминия для стабилизации производственных и финансовых потоков предприятий ГМК, чтобы избежать негативного влияния низких цен. Однако пока принято решение только о создании уранового фонда.
— Отрасль плотно сопряжена с электроэнергетикой. Изменения в последней как-то скажутся на экономике предприятий?
— Конечно, ведь практически горно-металлургический комплекс потребляет до 50% электроэнергии в Казахстане. Сейчас, кстати, потребление падает в целом по стране, в какой-то мере это было связано с падением производства железосодержащего сырья и увеличением мер по энергосбережению в компаниях. Недавно, к примеру, Евроазиатская энергетическая корпорация сообщила о снижении пароводяных потерь и электроэнергии на собственные нужды. Другое подразделение ERG «Казхром» провел энергоаудит и в течение последующей пятилетки вложит почти 10 млрд. тенге в мероприятия по повышению энергоэффективности. Всего, по нашим грубым подсчетам, отрасль снизила потребление электроэнергии за счет энергосбережения до 100 млн. киловатт часов за последние пять лет.
В то же время, если смотреть по сектору энергоносителей в целом, то нас беспокоит безудержный рост тарифов монополистов. К примеру, в ряде регионов, где оперируют горно-металлургические предприятия, повышаются тарифы на газ, из которого вырабатывается тепло и электричество. Такое повышение тарифов увеличит себестоимость продукции горно-металлургических компаний в этих регионах на 1-2%, что критично для выживания в эпоху кризиса.
Мы понимаем, что у госкомпаний большая долговая нагрузка, но все же это не должно решаться ценой стагнации целой отрасли. Возьмем, к примеру, КТЖ или KEGOC, чьи тарифы в этом году и последующие несколько лет вырастут минимально, согласно взятым ими обязательствам, которые, конечно, могут изменяться из-за различных потребностей, что показывает недавнее повышение железнодорожного тарифа на перевозку угля. Эти инфраструктурные компании приняли на себя часть издержек отрасли и при этом получили фондирование пенсионного фонда для обслуживания своих долгов. На наш взгляд, это практичное решение, чтобы не замедлять турбину экономики в лице ГМК, которая незаменима, когда сектора нефти, услуг и финансов показывают сжатие.
Еще одним бременем для нашей отрасли стала привязка тарифов ВИЭ к курсу тенге и основных валют. Мы считаем, что это крен в сторону долларизации, у нас в стране профицит электроэнергии в 3 тысячи мегаватт, а мы продолжаем субсидировать за счет электроэнергетических компаний нестабильные источники электроэнергии. Это выливается в более дорогую себестоимость продукции металлургических компаний и розницы электричества.
В этом году KEGOC увеличит закуп электроэнергии ВИЭ, что значительно беспокоит нас, ведь скоро должна состояться индексация «зеленых» тарифов, причем не с оглядкой на инфляцию, а на курс доллара. Такой механизм тарифообразования опасен в перспективе, учитывая свободный курс национальной валюты. Я понимаю, что инвесторы ВИЭ боятся валютных рисков, но их нужно было просчитывать при закупе иностранного оборудования. Если ситуация в отрасли будет ухудшаться, то потребление электричества будет падать. Это будет означать еще большую пропорционную нагрузку на производителей «традиционной» электроэнергии.
Боюсь, что индексированные тарифы ВИЭ могут еще больше лечь на плечи простых людей в рознице, горно-металлургических компании же могут, конечно, в какой-то степени адаптироваться благодаря энергосбережению. Но уже одно депонирование средств в расчетно-финансовом центре при KEGOC будет изымать из их оборота значительные средства, а, значит, финансовые потоки будут для них еще дороже.
Вдобавок ко всему этому отрасль сейчас готовится к дерегулированию цен на дизтопливо и повышению акцизов на него с прежнего уровня в 540 тенге до 9300 тенге за тонну. Это неминуемо скажется на затратах отрасли на транспортную технику, локомотивную тягу. Мы посчитали, что в сезон с апреля по октябрь ГМК будет дополнительно тратить 2 млрд тенге на повышенные акцизы или переплачивать больше примерно 7,5 тенге за литр. Конечно, цена покупки дизтоплива горно-металлургическими предприятиями немного отличается от розничных цен на заправках из-за объемов, однако превышение уровня в 110 тенге за литр будет для отрасли критичным.
Вообще, по электроэнергетике складывается противоречивая картина. У нас простаивают мощности, большой профицит в несколько тысяч мегаватт, а все равно продолжаются обсуждения «Самрук-Энерго» по строительству Балхашской ТЭС. Это при том, что заморожена реконструкция третьего блока Экибастузской ГРЭС-2, целые блоки ГРЭС стоят без дела из-за недостатка спроса. Приходится даже монопольно экспортировать эту электроэнергию в Россию и Кыргызстан по разным ценам. Недавно было принято решение об отмене строительства Торгайской ТЭС на кушмурунских углях. Перенесено на будущее принятие решение о строительстве АЭС. Думаю, это хороший пример рачительного отношения к энергетике, чтобы не нагружать еще больше население и бизнес инвестиционными тарифами.
www.i-news.kz Данияр Сериков
