Хотя в силу экономических причин строительство АЭС в Казахстане в ближайшие десять лет вряд ли целесообразно, полностью отрицать необходимость для страны атомной энергетики не следует
Из всех базовых ресурсов – минерально-сырьевых, топливно-энергетических, материально-технических, в опережающем развитии которых так заинтересована горно-металлургическая промышленность республики, именно энергетика в случае ее организационной и технологической трансформации способна дать предприятиям ГМК новый импульс развития.
Поскольку горно-металлургический сектор всегда являлся крупнейшим потребителем электроэнергии, а себестоимость его продукции – рудных концентратов и металлов – более чем на треть формируется за счет энергетической составляющей производственных расходов, вопросы надежного энергоснабжения и экономии электроэнергии находятся под постоянным контролем Правительства РК.
Достаточно сказать, что еще в 2009 году в отрасли был введен механизм предельных тарифов, позволивший обеспечить наращивание генерирующих мощностей за счет притока инвестиций. Три года спустя был принят Закон РК «Об энергосбережении и повышении энергоэффективности», предусматривающий, в частности, государственную поддержку предприятий, добивающихся снижения энергозатрат, и запустивший процедуру энергоаудита.
Предполагалось, что с началом нынешнего года увенчаются успехом многолетние усилия Правительства как минимум еще по двум энергетическим позициям: введению рынка мощности и началу разработки ТЭО строительства АЭС в Курчатове. Не случилось ни того, ни другого. «Во всем ли кризис виноват?» – с этим вопросом мы обратились к исполнительному директору Ассоциации горнодобывающих и горно-металлургических предприятий РК Николаю РАДОСТОВЦУ.
– Николай Владимирович, чем обусловлена задержка в реализации столь важных для дальнейшего развития отрасли инициатив, каковыми, безусловно, являются создание рынка мощности и строительство первой казахстанской АЭС?
– Прежде всего, причинами экономического порядка. Падение спроса на рынках металлов обернулось снижением их производства, следовательно – уменьшению энергопотребления. Говоря о рынке электроэнергии, следует напомнить, что до 2008 года этот рынок в Казахстане был конкурентным.
Предприятия ГМК покупали у генерирующих компаний электроэнергию по достаточно низким ценам, рост которых регулировался соотношением спроса и предложения.
Позже был введен механизм предельных тарифов, действовавший с 2009 по 2015 год. Эти тарифы утверждались и вводились постановлением Правительства. Фактически можно было вложить инвестиции в расширение генерирующих источников и гарантированно вернуть значительную часть денег за счет годового прироста тарифа, который оплачивало население и промышленные предприятия. То есть расчеты Правительства и инвесторов в деле наращивания мощностей оказались верными. Однако падение мировых цен на рудное сырье и металлы обернулось огромным избытком незадействованных генерирующих мощностей, их профицитом в объеме 1,3 тыс. мегаватт.
Естественно, при таком раскладе введение с начала текущего года конкурентной модели развития рынка (особенно в том виде, который предлагало Минэнерго РК) означало бы значительный рост цен на электроэнергию. Что и подтвердили расчеты специалистов Комитета по регулированию монополий и защите конкуренции Министерства национальной экономики РК, установивших, что за счет внедрения рынка мощности стоимость электричества выросла бы в семи областях Казахстана. Это крайне отрицательно повлияло бы на развитие малого и среднего бизнеса, прежде всего, бизнеса производственного. Вот почему Национальная палата предпринимателей в октябре минувшего года обратилась в Правительство с письмом, в котором предложила на три года отсрочить введение рынка мощности.
То есть в настоящее время де-факто действует конкурентная модель рынка мощности при наличии предельных тарифов. Однако с нынешнего года энергетические компании не смогут поднимать тарифные ставки, так что, возможно, цены на электроэнергию для промышленных потребителей даже снизятся. Ведь при наличии конкуренции в первую очередь будет продаваться та электроэнергия, которая дешевле. Так что задачей региональных подразделений антимонопольного ведомства теперь можно считать обеспечение условий для развития конкуренции в сфере закупа электроэнергии по прямым договорам.
Это единственный важнейший фактор не только сдерживания, но и снижения цен.
– Итак, введение рынка мощности отложено на три года в силу экономических причин. Кстати, примерно такой же срок отведен странам – участницам ЕАЭС для формирования единого электроэнергетического рынка. Получается, что, создавая собственный рыночный механизм производства и реализации электроэнергии, Казахстан де-факто вынужден будет учитывать правила игры и энергетическую конъюнктуру общего евроазиатского рынка. Рынка, который в силу избыточности генерирующих мощностей и слабого потребительского спроса ставит под сомнение целесообразность планов по строительству в республике атомной электростанции…
– Всегда надо помнить, что энергетика – отрасль инфраструктурная, ее задача – иметь в запасах достаточно мощности. Однако в конечном счете ее функционирование должно быть нацелено на развитие промышленного производства.
Пока у нас в ЕАЭС нет единого подхода к общему электроэнергетическому рынку. Энергосистемы первичных членов развиваются по разным моделям, государства – участники экономического союза проводят разную тарифную политику. Нам предстоит детально все обдумать, каким образом развивать конкуренцию на общем евразийском пространстве, в каких объемах следует производить запуск совместного рынка мощностей и в каком формате формировать тарифы на электроэнергию, поставляемую по прямым договорам.
В то же время хотелось бы подчеркнуть, что в Казахстане рынок мощности формировался не так, как в России. В чем-то логика инвестиций в обмен на предельные тарифы была схожа, также в наших странах есть территории, где рынок электроэнергии работает по-разному: например, Дальний Восток или Западный Казахстан. Поэтому перед интеграцией двух рынков электроэнергии, намеченной к 2019 году, надлежит досконально разобраться в методологии развития единой энергетической отрасли, чтобы устранить все преграды на пути заключения договоров между энергетиками и промышленниками.
Под преградами я подразумеваю попытки создания различных посреднических структур. В частности, сейчас у РАО «ЕЭС России» и KEGOC появился посредник в лице национального оператора – АО «Самрук-Энерго», который намерен участвовать в продаже электроэнергии субъектов рынка за пределами Казахстана. Причем у владельцев отечественных генерирующих мощностей никто не удосужился спросить, выгодно ли им подобное содействие…
Полагаю, при формировании единого рынка электроэнергии пяти государств – членов ЕАЭС такого рода барьеры должны быть сняты.
И вообще, предстоит серьезно продумать, к какой модели в 2019 году мы можем прийти. Быть может, то, что сегодня видится обоснованным, завтра окажется совершенно неприемлемым.
Вот почему, выстраивая казахстанскую модель с ее потенциалом генерации,
необходимо сопоставить отечественные возможности с аналогичными показателями российской энергетики, а также учесть ряд общих тенденций, чтобы впоследствии не создать худшие условия для казахстанских энергетических компаний.
Что же касается перспектив мирного атома, следует напомнить, что еще в 2012 году в программе развития казахстанской энергетики до 2030 года общая доля мощности АЭС в энергетическом балансе республики предусматривалась на уровне 4,5–4,9% и этих планов пока никто не отменял. Более того, в начале января текущего года Президентом страны Нурсултаном Назарбаевым подписан Закон РК «Об использовании атомной энергии», которым, в частности, устанавливается порядок принятия решений о сооружении ядерных установок и пунктов захоронения, а также определяются категории радиационной опасности подобных объектов. Все это свидетельствует о том, что, несмотря на непростую экономическую ситуацию, вопросы создания инфраструктуры атомной энергетики не снимаются с повестки дня.
– В этой связи напрашивается вопрос: насколько для Казахстана в настоящее время актуально создание собственной атомной энергетики, нуждается ли в ней горно-металлургический комплекс республики?
– Я сторонник эволюционного развития, в том числе и в энергетике. Полагаю, такой же точки зрения придерживаются и в отраслевом министерстве. Свидетельством тому – открытие в начале декабря минувшего года в столичном дворце школьников детского информационного центра по атомной энергии. Цель этого проекта, осуществленного при участии Росатома, – воспитать у подрастающего поколения адекватное понимание важности мирного атома. Вот как исподволь начинается борьба за казахстанскую АЭС! Вместе с тем как экономисту мне приходится констатировать, что в ближайшие две пятилетки (здесь я целиком солидарен с Министром энергетики Владимиром Школьником)
строительство атомной электростанции нецелесообразно. Основная причина, о чем уже говорилось выше, наличие простаивающих генерирующих мощностей.
Кризисные явления в мировой экономике отрицательно повлияли на состояние отечественной промышленности. Поэтому в ближайшие годы ожидаются не столь значительные темпы роста экономического потенциала страны в части создания новых производств. Следовательно, если потребность в электроэнергии и будет расти, то незначительно, что не потребует принятия каких-то радикальных мер. Это первое.
Второе. Казахстан, я считаю, еще далеко не исчерпал потенциал традиционных видов генерации, таких как водная и угольная. На угольных ТЭС, кстати, сегодня производится более 66 млрд. кВт/ч, или около 75%, от всей электроэнергии республики. Благодаря внедрению новых технологий растут объемы обогащения угля, снижается его зольность, следовательно, уменьшается эмиссия парниковых газов при сгорании каменного топлива. В последние годы энергохозяйство страны приросло также газотурбинными, ветровыми, солнечными электростанциями.
То есть электроэнергетика диверсифицировалась, обрела определенный запас прочности.
В то же время не следует забывать, что в Казахстане создана мощная индустрия урановой добычи. Республика согласилась разместить на своей территории банк низкообогащенного урана. Прорабатывается вопрос создания на базе АО «Ульбинский металлургический завод» производства топливных сборок для АЭС (ТВЭЛ). И логика высокого передела рано или поздно приведет страну к созданию собственной атомной энергетики. Во всяком случае, все предпосылки к тому имеются. Однако к освоению энергии мирного атома следует продвигаться поэтапно. Вот и ученые Национального ядерного центра выступают за планомерное, к 2030 году, создание надлежащей энергетической инфраструктуры. Обсуждается возможность запуска пилотного проекта малой АЭС в Курчатове в сотрудничестве с Росатомом и Toshiba, чтобы наработать национальный опыт эксплуатации атомных энергетических мощностей. Такой проект поможет сформировать качественный кадровый корпус специалистов-атомщиков, а в перспективе, когда страна войдет в новую траекторию роста горно-металлургической промышленности, он будет масштабирован и органично дополнит собой угольную, водную и другие виды энергетики.
«Горно-металлургическая промышленность» №1, 2016 Юрий Владимиров
