Президент АО «Соколовско — Сарбайское горно — обогатительное производственное объединение» (ССГПО) Береке Мухаметкалиев о планах реанимации компании.
— Береке Сагатович, уже несколько лет ССГПО теряет объемы. Если в 2008 году предприятием было произведено порядка 16,6 млн тонн продукции, то в текущем едва перешли за 10 млн тонн. Произошло падение объема производства окатышей. Каковы ожидаемые результаты работы в 2016 году?
— В 2015 году у нас произошло падение до 10,8 млн тонн реализации готовой продукции. Вкупе и концентрат, и окатыши. Этот год ожидаем, что завершим с объемом 10,1 млн тонн. На Китай предполагалось, что мы отгрузим 800 тыс. тонн, пока смогли отгрузить лишь 373 тыс. тонн. Исходя из себестоимости, тарифа на перевозки, мы можем везти наш материл в северо-западный Китай — Синьцзян-Уйгурский автономный округ КНР. Далее в центральный Китай, исходя из себестоимости, тарифов, мы продукцию везти не можем. Конечно, нам необходимо сегодня перестроиться, понять, что надеяться только на одну логистику мы не можем. ССГПО очень удачно расположено к ММК (ОАО «Магнитогорский металлургический комбинат» — прим. авт.). У нас тут всего порядка 400 км. Считалось, что, в принципе, любые изменения, которые бы на рынке ни происходили, нас не коснутся. Но все же падение цен последних лет ситуацию изменило. До 2014 года цена на железорудное сырье (ЖРС) была на уровне 180 долларов за тонну. В 2014-м упала до 70 долларов, а в 2015-м до 40-42 долларов за тонну. Сегодня она остается на этом уровне, хотя две недели назад подросла до 60 долларов. Но этот тренд в 40 долларов остается. То есть мы за последние несколько лет потеряли даже не 50%, а четыре цены. Если брать последнюю пятилетку (2010-2015 гг. — прим. авт.), то доля материала ССГПО, который потребляет ММК, снизилась 80 до 43%. А все потому, что туда зашли российские компании. Те предприятия, которые располагаются на западе России, отгружали продукцию на Запад. Но сегодня запад берет меньшее количество материалов. И мы видим, что то логистическое преимущество, которое было у нас десятки лет, теряется. Здесь есть еще один довольно важный момент — низкая себестоимость продукции наших конкурентов, качество их окатышей. В отношении концентрата вопросов нет — он у нас хороший и объемы его продажи остались практически на прежнем уровне. Доля окатышей снизилась с 8 млн тонн до 3 млн тонн. По окатышам технология у нас, грубо говоря, ветхая, потому и себестоимость довольно высокая. Мы работаем над снижением затрат: стартовали с программой трансформации, которая будет также направлена именно на то, чтобы снизить в конечном итоге себестоимость за счет операционной эффективности. Большая работа будет проведена по ремонтам: определяем большое количество оборудования, которое находится в плохом состоянии, устаревшее, списываем его и закупаем новое оборудование. Сегодня инициативы, направленные на снижение себестоимости, повышение экономической эффектности дали возможность закончить 2016 год с точки зрения экономики лучше, нежели 2015-й. Даже при том, что из 2014 года при цене на ЖРС в районе 70 долларов, мы переходили в 2015-й с представлением о том, что он будет убыточным. Однако выжили. В прошлом году мы выплатили налогов в бюджет порядка 15,3 млрд. тенге. В 2016-м, несмотря на то, что еще снизили объемы, выплатим налогов по итогам 2016 года 33,4 млрд. тенге. Практически на 40% увеличиваем их объем. Благодаря работе над себестоимостью, мы получаем порядка 25-30% дохода выше. Сегодня работаем рентабельно. Есть видение, что в 2017-м мы будем реализовывать продукции не меньше, чем в текущем году. Программу на 10 млн тонн уже сформировали. Если будет движение рынка в положительную сторону, то сможем нарастить этот объем.
— Рынок Китая сегодня просчитывается?
— Мы в 2012-13 годах доводили объемы поставок в Китай до 5,8 млн тонн продукции. Синьцзян-Уйгурский автономный округ в те годы имел потребность порядка 22 млн железорудного сырья. Сегодня они снизились до 14 млн тонн продукции. Но этот рынок для нас по-прежнему интересен. Мы называем наш потенциал на 2017 год — один млн тонн продукции.
— Насколько эффективной оказалась программа себестоимости. Результаты уже есть?
— Стоимость конечной продукции в сравнении с 2015 годом по концентрату снизили на 8 долларов, по окатышу на 14 долларов.
— Это делает ваши окатыши более привлекательными для ММК?
— Делает. Мы в 2016 году попытались заменить связующее на перитонит, чтобы повысить качество материала. У нас это получилось. Произвели партию продукции с более качественными характеристиками. По качеству железа подняли до 64%, хотя в среднем по ССГПО всегда этот показатель был на уровне 62,5%. Мы также подняли такие показатели, как холодная и горячая прочность. Потребители (ММК — прим. авт.) это оценили. В данный момент переходим к переговорному процессу по 2017 году. Вопрос теперь только в цене. Не у всех россиян окатыши лучше. Есть и 63% (содержание железа — прим. авт.) окатыши, есть и 65%. Самый большой вопрос — наша себестоимость. Зачастую у многих наших конкурентов выгоднее условия с точки зрения коэффициента вскрыши. Он у нас сегодня на уровне 2,8, у наших конкурентов — 1,1. Это сказывается на горной составляющей в структуре себестоимости.
— На недавнем совещании с первым заместителем премьер-министра Казахстана Аскара Мамина вы высказывали просьбу по введению понижающего коэффициента 0,5 к ставкам НДПИ для глубокозалегающих полезных ископаемых. Это будет работать на снижение себестоимости?
— Если программа будет принята, то она будет иметь эффект не только в 2017 году, но и далее. С каждым годом эта позиция будет положительно сказываться на экономике предприятия. С погружением на глубину, у нас ухудшаются горно-технические условия, стоимость работ растет. На будущий год, при условии, что мы будем добывать порядка 28-29 млн тонн руды, четыре млн тонн добудем ниже отметки 500 метров. Но если смотреть балансовые запасы, то у нас на месторождении 1,780 млрд тонн. Из них 780 млн тонн будет до отметки 500, остальное — ниже. Мы можем прийти к тому, что добыча будет вестись 50 на 50. Мы надеемся, что коэффициент будет снижен уже в 2017 году, потому что в структуре себестоимости, горные работы занимают около 60%.
— Еще одна больная тема — логистика. Как обстоят дела с удешевлением этих затрат?
— В этом году мы получили понижающий коэффициент на доставку до станции Достык. Это снизило затраты на логистику на 20% от всего объема этого типа затрат. Теперь мы просим, чтобы нам попытались дать возможность снизить расходы на ж/д перевозки от станции Достык до конечного потребителя именно на территории Китая. И Аскар Узакпаевич (Мамин — прим. авт.) сказал, что 29 числа будет встреча в Пекине и этот вопрос подымут. У нас до Достыка более двух тыс. км, а до конечного потребителя еще порядка 400 км.
— Какова общая стратегия дальнейшего развития компании?
— Основная стратегия до последних кризисных дел (падение цены 2014-2015 гг. – прим. авт.) была направлена на увеличение объемов. Все понимали, что при такой цене нужно брать объемы. Все проекты акцентировали свое внимание на увеличение доли Качар и вывод этого карьера проектные параметры 23 млн тонн руды в год. Сегодня рынок диктует другие условия. Мы понимаем, что лет пять нам придется выживать, работать над себестоимостью. И мы делаем акцент именно на этом. Через что? Изменение технологических регламентов, пересмотр добычных работ. Сегодня мы уходим от валового объема и акцент делаем на качество продукции, себестоимость, конкурентоспособность. Всегда большее количество времени и средств тратилось на то, чтобы была максимальная отработка открытых горных работ. Потому что проще было валовый объем взять здесь. Сегодня понимаем, что те запасы, которые на рудненской открытой площадке есть, идут на выбытие. Поэтому мы смотрим на реализацию проекта по подземным горным работам именно по рудненской площадке. Мы планируем увеличение доли в структуре руды именно существующей шахты Соколовской. В настоящее время производительность шахты 2,5-3 млн тонн руды в год. Проектом предусматривалось двухэтапный рост до шести и восьми млн тонн и сегодня мы эту задачу ставим. Также у нас сегодня идет программа по инвестициям: изменение системы отработок, чтобы уйти от той старой системы, когда мы использовали электротягу, вагонетки. Переход на оборудование более современное, маневренное. Будем увеличивать объем подземных горных работ и за счет этого снижать нагрузку на открытые горные работы. Это позволит нам продлить срок жизни открытых горных работ и построить в конечном итоге второй подземный передел. В проекте строительство второй шахты — «Сарбайской» — в 2025-2027 годах.
— Был заявлен, а после отложен на неопределенное время проект по выпуску горячего брикетированного железа (ГБЖ). Озвучивалась стоимость строительства обогатительного и увеличения мощности рудоподготовительного комплекса — порядка 65,3 млрд тенге. Какова судьба проекта сегодня?
— Если аналитику провести с точки зрения цены, то ни я, ни аналитики группы (Евразийская группа, куда входит АО «ССГПО» — прим. авт.) не видит необходимости в настоящий момент данный проект реализовывать. Но мы к нему идем. На 2017 год с точки зрения изменения обогатительного технологического регламента заложили ТЭО и планируем, что по результатам 2017 года у нас будет технико-экономическое обоснование, и в 2018 году пойдем на проектирование обогатительной фабрики. В этом году мы рассчитали порядка восьми вариантов реализации этого проекта. Это и реконструкция существующего обогатительного передела (фабрики — прим. авт.), и строительство новых фабрик непосредственно на рудненской площадке. Также рассмотрели один из вариантов строительства на площадке Качар. По результатам 2017 года мы пойдем на проектное решение. Это первый этап: мы произведем либо реконструкцию, либо строительство нового обогатительного передела и получим концентрат. Но для ГБЖ необходим окатыш по своим качественным характеристикам не менее, чем 67% содержания железа. Сегодня наша технология позволяет достигать 63-64%, поэтому нам нужно либо покупать сырье, либо строить фабрику. Покупать нецелесообразно. Для того, чтобы получить эти 67% на окатыши, необходим концентрат как минимум 68-69-процентным содержанием железа. В этом смысле мы сегодня идем нормально: делаем апгрейд обогатительного передела и получаем качественный концентрат. Часть концентрата 66%, на сегодняшний день достигнутого, мы реализовываем. А тот концентрат, который мы будем называть «супер-концентрат» с содержанием железа на уровне 68-69%, будем использовать для дальнейшего передела.
— Но это еще не получение горячего брикетированного железа.
— Вы правы. У нас будет обогатительный передел необходимого качества, будет производство окатышей необходимого качества и только после этого мы логически переходим к ГБЖ.
— Какова предполагаемая стоимость такой модернизации?
— Если говорить на вскидку без проекта, то обогатительный передел и передел окатышей, то это порядка 750-800 млн долларов.
— Однако это перспектива не ближайших пяти лет.
— Да, быстро это не строится. Потому мы и пригласили специалистов со стороны с тем, чтобы произвести трансформацию имеющегося вооружения, получить снижение себестоимости и тогда двигаться дальше. Эта стратегия базируется не только на переделе обогатительном и производстве окатышей, но затрагивает горное дело. Этот фактор для нас имеет наибольшую значимость. У нас на 2017 год запланирована реализация проекта по строительству конвейерного комплекса на Качарах. Это позволит нам в течение двух-трех лет снизить себестоимость горных работ на этом участке. А «гора» имеет 60% в себестоимости. Любое снижение стоимости руды, которая складывается из вкрышных позиций, организации работ, положительно повлияет на конечную себестоимость продукции: как концентрата, так и на окатышей.
— Если проект ГБЖ не просчитывается сейчас, то как же считали раньше? Ведь это был крупный инвестиционный проект.
— Во-первых, вернемся к 2012-13 годам, когда основной акцент делался на этом проекте. Тогда никто из аналитиков и экстрасенсов не сказал бы, что будет такое колоссальное паление цены. Когда цена была в районе 180 долларов за тонну, то проект был очень интересен и требовал максимально коротких сроков реализации. Тогда были средства и возможность провести все работы в один этап. Доходная часть позволяла это сделать, не растягивая. Сегодня мы видим, что нужно идти поэтапно, чтобы не наломать дров.
— Во что еще, кроме качарского конвейера, вы будете вкладывать в 2017 году?
— Мы предполагаем, что инвестируем порядка 30 млрд тенге на следующий год. Планируем, что 60% пойдет на замену изношенного оборудования, проведение капремонтов. Остается блок инвестиционный. У нас есть короткие инвестиции, которые мы внедряем из года в год. Это улучшение транспортной инфраструктуры и другие небольшие локальные проекты. Из крупных — два проекта, на которые потратим порядка четырех млн. долларов. Один из них — строительство конвейера на Качарах. Второй направлен на организацию ТЭО нового обогатительного технологического передела. Переходящим проектом станет диспетчеризация карьеров Куржункульского и Качар. По Куржункулю уже практически завершили работы: установлена машсеть, закуплено новое оборудование, идет обучение персонала и наладка системы. По Качарам только начинаем. Проект стоит порядка одного млн. долларов. Это позволит усовершенствовать работу карьера, повысить эффективность.
— Какие прогнозы дают аналитики группы по развитию железорудного рынка? И что будет, если цена упадет еще.
— Последнее время мы видим больше позитивные тенденции. Рынок стабилен. Если говорить о тройке лидеров BHP Billiton и Vale, Rio Tinto, которые сегодня, грубо говоря, формируют цену на мировом рынке, то акции этих компаний растут. Мировая цена за последние две недели поднялась до 60 долларов. Конечно, в ближайшие 5-6 лет не дойдем к 180 долларам, но какой-то позитивный рост наблюдаем.
Татьяна Шестакова, фото Сергея Миронова
http://abctv.kz/ru/news/let-pyat-nam-pridetsya-vyzhivat
