Михаил НИКИФОРОВ: «Сегодня многое зависит от способности профсоюза вести социальный диалог»
Отечественная угольная промышленность в непростых экономических условиях снижает темпы роста, однако это не повод считать, что в отрасли возникли некие изначально неразрешимые проблемы. Причины падения угледобычи банальны и вполне объяснимы: потеря экспортных направлений, плохо развитая транспортная инфраструктура, утечка кадров. Тем не менее, шахтеры, выполняя производственные планы, продолжают бесперебойно обеспечивать каменным топливом и сырьем для коксохимии энергетиков и металлургов. А на повестке дня – внедрение инновационных технологий, развитие глубокой переработки угля, модернизация социальных отношений как следствие возросшей экономической конкуренции и ужесточившихся экологических требований.О производственной ситуации в отрасли и делах профсоюзных мы беседуем с председателем профсоюза работников угольной промышленности РК Михаилом НИКИФОРОВЫМ.
– Михаил Дмитриевич, угольщики никогда не падали духом. С какими показателями вы завершаете нынешний год?
– Наши угледобывающие предприятия продолжают работать в соответствии с заключенными договорами. Внутренний рынок стабилизирован. Потребление угля на нем зависит от сбыта конечной продукции, которую производит добывающее предприятие. К тому же многие угольные предприятия республики работают в замкнутом цикле. Добытый уголь поставляется на ТЭЦ для генерации электроэнергии, причем часть ее затем идет на выплавку цветных и черных металлов.
Несмотря на достаточно непростую ситуацию на рынках, в текущем году угольщики выходят на режим плановых поставок. Отставание было связано исключительно с нехваткой товарных вагонов для перевозки угля. К примеру, в августе только одному угольному предприятию железнодорожники своевременно не поставили около 800 вагонов, а, значит, сорвали сроки отгрузки 2 млн. тонн топлива бюджетным организациям и крупным энергосистемам.
В последнее время постоянно нарушалось правило транспортировки угля по основному плану перевозок как первоочередного груза. Но в конце года ситуация выправилась, и надеюсь, отрасль завершит его с хорошими показателями. Вместе с тем, угольная промышленность все же сдает свои прежние позиции: объемы производства сокращаются, и в этом году продажи снизились еще на 5%. Главная причина в том, что сужаются традиционные рынки экспорта в Россию: соседи стараются замкнуть свои энергетические станции на собственные угли. Другие зарубежные покупатели на сегодня пока не найдены, потому что республика находится в глубине материка, вдали от потенциальных потребителей угля.
– Назовите другие ключевые ограничители развития отрасли. Как нам стало известно, в декабре планировалось заседание Правительства, в ходе которого намечалось рассмотреть многие из упомянутых выше проблем. Удалось ли вам получить ответы на свои вопросы?
– Увы, пока заседание отложили, а на нем мы хотели обсудить постоянный рост железнодорожных тарифов на транспортировку угля. Так, в начале года услуги КТЖ выросли на 4,5%. Но уже 13 июля национальный перевозчик сообщил об очередном удорожании перевозок еще «на 7% и более» и о 40-процентном увеличении тарифа на поставку грузов в экспортных направлениях.
В связи с ростом цен на дизтопливо повысился тариф и на услуги локомотивной тяги. Поэтому мы вместе с работодателями неоднократно обращались в МИР РК с просьбой принять меры по государственному ценовому регулированию тарифов на транспортировку наших грузов и не допустить роста тарифов до конца года.
Беспокоит и отток кадров из угольной отрасли. Откуда нам их черпать? Молодежь не идет, потому что зарплата, если объективно оценить труд, не ахти какой великий. Вот старый шахтер и работает до последнего вздоха… Основная причина – установленный возрастной ценз, непомерный для подземной группы работников шахт и открытых горных работ. Не дотягивают они до 63 лет, работая в забое, поэтому уезжают в Россию, где законодательно выход на пенсию разрешен в 50 лет.
Эту проблему отраслевой профсоюз поднимал неоднократно. Бьемся, доказываем не первый год, но пока безрезультатно. В советские времена не зря шахтерам полагалась так называемая «компенсационная пенсия». Тогда не только гордились шахтерским трудом, но и признавали, что он – самый вредный, тяжелый и опасный. К моменту выхода на пенсию за плечами многих из них насчитывалось десятки лет подземного стажа, награды и, главное, – «букет» профессиональных заболеваний. По нашим данным, которые упорно игнорируют оппоненты, у шахтеров старше 50 лет травматизм и профессиональная заболеваемость выше, чем в среднем по отрасли.
Однако в Министерстве здравоохранения и социального развития РК нам пояснили, что для шахтеров снижать пенсионный возраст никто не намерен, поскольку, мол, те имеют право в 50 лет или чуть позже заключить договоры об аннуитетных выплатах. Для этого угольщики должны отработать во вредных и опасных условиях не менее пяти лет и успеть сделать достаточные пенсионные накопления. Здесь ключевое слово «успеть»…Это возможно лишь при очень высоких заработках. По-нашему мнению, никто из шахтеров, даже при условии дополнительных пятипроцентных отчислений, не накопит достаточной суммы (а это ни много ни мало – 7,5 млн. тенге). То есть, шахтер вправе уйти на пенсию, но фактически будет лишен средств к существованию.
– Каким Вам видится будущее угольной промышленности в контексте того факта, что Казахстан присоединился к странам, намеревающимся переходить к низкоуглеродной экономике и снижать выбросы парниковых газов?
– Что касается общемировых тенденций на рынке угля, то еще в 1991 году была принята Всемирная энергетическая хартия, в которой отмечалось, что единственным стабильным энергоносителем на планете является уголь, что наряду с атомной, ветровой, гидроэнергетикой, должны развиваться все аспекты угольного цикла, включая технологии «чистого» угля. К сожалению, за эти годы в стране было мало что сделано в сфере глубокой переработки углей.
В прошлом году в Париже, в рамках конференции стран-участниц климатического соглашения ООН было заявлено о декарбонизации экономики и замораживании угольных проектов.
Угольная отрасль приблизились к рискам так близко, что министр энергетики РК публично заявил о том, что предполагаемое сворачивание угольных проектов напрямую затронет жизненные интересы моногородов и шахтерских семей. При этом Правительство не исключает, что придется изыскивать деньги на переселение людей. Но на проблему можно взглянуть и под иным углом: как сохранить рабочие места, сохранить города и отрасль? По-моему, главная задача казахстанских угольщиков сегодня – искать новые рынки сбыта и новые сферы применения угля. Развивать его глубокую переработку, получать из него различные фракции. Казахстанские угли – одни из самых качественных и как нельзя лучше подходят для этих целей.
Газификация угля повышает его эффективность при генерации электроэнергии и сокращает объем эмиссии загрязняющих веществ, выделяемых ТЭЦ. Горючий синтетический газ можно использовать в химической промышленности, он способен заменить продукты, получаемые из нефти. Мы по-прежнему мало используем метан, который попутно выделяется при добыче угля. Есть у нас хорошие примеры эксплуатации установок на газе, но это очень узкое направление. А между тем, только во время добычи угля на шахтах УД АО «АрселорМиттал Темиртау» извлекается до 150 м3/мин метана с концентрацией более 30%. Из него можно выработать до 20 МВт электроэнергии. Сейчас Правительство дало возможность развиваться проектам «зеленой» энергетики. Но почему бы вокруг угольных шахт не создать химическую отрасль? Эти проблемы и должны быть рассмотрены на заседании Правительства. Вот почему ждем его с таким нетерпением!
– Как ситуация в угольной промышленности повлияла на профсоюзное движение? Отвечает ли его деятельность реалиям времени?
– Наш профсоюз, продолжает работать с социальными партнерами, решая общие задачи. Для нас нет разницы, кому их решать – работодателю или профсоюзу. Если есть контракты на поставку угольной продукции, есть рабочие места, люди обеспечены работой, – и в данных взаимоотношениях профсоюз необходим.
Мы стараемся избегать жесткого противостояния, на противостоянии далеко не уедешь, поэтому все проблемы решаем в ходе социального диалога, мирно и сообща. Наше Отраслевое соглашение гарантирует шахтерам безопасный и достойный труд. Оно, кстати, одно из лучших в республике. Это признают и работодатели, и наши оппоненты. В нем, например, закреплены восемь отраслевых коэффициентов, от которых зависят минимальная заработная плата, расчеты тарифных ставок, величина межразрядных коэффициентов. Де-факто постоянно происходит индексация тарифных ставок к окладу в связи с увеличением минимальной заработной платы в Казахстане. На основе Отраслевого соглашения строится содержание коллективных договоров – это наш принцип, отсюда и мир при разрешении всех конфликтов.
– Можно ли отнести профсоюз угольщиков к независимым профсоюзам?
– Для меня термин «независимый» – парадокс! В мире не существует независимости ни у кого, тем более, в государстве, в общественных отношениях. Мы не зависим от мнения и деятельности властных структур, но зависим от воли наших членов профсоюза. Их волю мы выражаем принятием устава и программы действий на пятилетку. Эти документы и определяют ход работы нашего отраслевого профсоюза.
– Михаил Дмитриевич, что изменилось в вашей деятельности после принятия нового Закона о профсоюзах и Трудового кодекса?
– Цель нового Закона о профсоюзах заключалась в том, чтобы, в первую очередь, упорядочить их работу. Скомпоновать все действующие профсоюзные организации по производственно-отраслевому принципу в отраслевые профсоюзы (металлургов, угольной промышленности, образования, медицины и т.п.), для того чтобы более цивилизовано строить работу социальных партнеров, исключить риски возникающих конфликтов, решить проблему установления минимальной заработной платы в отраслях и многое другое.
Согласно официальной статистике, на профсоюзной «ниве» действовало более 800 зарегистрированных юридических лиц, и каждый работал, как считал нужным. Тем не менее, возложенную на него задачу Закон пока не решил.
Много путаницы внесено введением термина «локальные профсоюзы», придающим им определенный статус. А ведь это лишь обычные первичные организации. И теперь для того, чтобы иметь место под солнцем и, не дай бог, кому-то подчиниться, они изыскивают любой способ, чтобы не организоваться по отраслевому принципу, как того требует профсоюзное законодательство.
Если говорить о нашей отрасли, то все зарегистрированные локальные профсоюзные организации угольщиков, за исключением шахтеров «Коргау», присоединились к нашему отраслевому профсоюзу. Нас беспокоит, что по-прежнему есть мелкие компании, где нет профсоюзов вообще. Шахтёры работают без коллективных договоров, на условиях, о которых сами договорятся. Там и текучка, и увольнения, и низкая оплата труда. Мы стараемся привлечь их в наши ряды.
Новый Трудовой кодекс предусматривает либерализацию трудовых отношений. Работодатель получил больше прав. Зато в кодексе, к сожалению, осталось совсем немного гарантий, и более 90% их теперь отдано на откуп договорному процессу.
Если раньше многие профсоюзы, отстаивая отдельные позиции в Отраслевом соглашении и коллективных договорах, ссылались на нормы Трудового кодекса, то теперь нередко работодатели, ссылаясь на кризис, норовят урезать в коллективных договорах те социальные блага, которыми до этого пользовались трудовые коллективы… Мы, защищая права работников, стараемся не потерять ни одной социальной льготы.
Во время обсуждения проекта Кодекса предлагалось, к примеру, из-за ухудшения финансового состояния компании (предприятия) дать работодателю право сокращать численность работников. Нам кое-как удалось убедить изменить формулировку «в связи со снижением объемов производства, повлекшим за собой экономическое ухудшение», работодатель имеет право сократить рабочих, выплатив при этом каждому уволенному двухмесячное пособие. И пока не было ни одного случая сокращения. Так что многое сегодня зависит от способности профсоюза вести социальный диалог.
– Довольны ли Вы тем, как защищались права шахтеров последние годы? Расскажите, как вам удавалось урегулировать конфликты?
– Да, мы находимся в постоянном диалоге с работодателями, и пока довольны тем, как удается защищать интересы угольщиков гарантиями, закрепленными отраслевым и коллективным договорами. Приходилось выступать и медиаторами в трудовых спорах шахтеров с работодателями. Так, руководство Ассоциации «Гефест» постоянно задерживало зарплату. Шахтеры протестовали, не выходили из шахты, организовывали митинги. Нам удалось довести эту проблему до сведения Правительства, вынести ее на обсуждение Республиканской трехсторонней комиссии по социальному партнерству. На сегодня долгов по зарплате в «Гефесте» нет. Правда, они остались по пенсионным отчислениям, но это уже несколько иной аспект проблемы.
…Если профсоюз способен грамотно вести переговоры с работодателями, то любые конфликты разрешимы. Поэтому нам удается обеспечивать шахтеров достойным социальным пакетом, включая лечение, обучение и повышение квалификации.
«Горно-металлургическая промышленность» №12-2016, Марина Демченко
