Галым Нуржанов, Председатель Правления АО «Казгеология»

В геологоразведке государство должно разгружаться

Галым Нуржанов, Председатель Правления АО «Казгеология»
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Год рождения: 11 декабря 1980 года.
Образование: Жезказганский университет им. О. А. Байконурова, по специальности «Подземная разработка месторождений полезных ископаемых», квалификация — горный инженер;
Карагандинский государственный университет им. Е. А. Букетова, экономика.
Является членом Совета директоров АО «Казгеология».
Опыт работы:
Трудовую деятельность начал в 1999 году в ТОО «Корпорация «Казахмыс» проходчиком (бурильщиком). Затем работал в Мини­стерстве энергетики и минеральных ресурсов РК ведущим главным специалистом Департамента недропользования.
2004-2006 гг. — эксперт в сфере промышленности филиала ТОО Dzet Group по г. Астане.
В 2006 году — исполнительный директор ТОО Raising Star Ltd, г. Астана.
2006- 2007 гг. — главный инженер — руководитель проектов по горным делам ТОО «Концерн Найза-Курылыс».
2007- 2008 гг. — главный менеджер Департамента недропользова­ния АО «НК «СПК «Сарыарка», Караганда.
2008- 2010 гг. — директор Департамента недропользования и земельных отношений АО «НК «СПК «Оцтуспк», г. Шымкент.
2010- 2011 гг. — заместитель председателя Правления АО «Горно­химическая компания «Ушгер», г. Шымкент.
2011- 2012 гг.—управляющий директор АО «НК «СПК «Сарыарка», г. Караганда.
С октября 2012 года — заместитель, с апреля 2013 года — пред­седатель Правления АО «Национальная геологоразведочная компания «Казгеология».

Выявление крупных месторождений связано с возможностью применения инновационных технологий
Для привлечения новых ин­вестиций в горно-металлур­гическую отрасль Казахстану нужно активно проводить геологоразведочные работы. Сейчас в этой сфере большую деятельность совместно с иностранными инвестора­ми проводит национальная геологоразведочная ком­пания «Казгеология». О те­кущих вопросах разведки редакции «Къ» рассказал топ- менеджер компании Галым Нуржанов.
— Господин Нуржанов, каково ваше видение по интерактивной геологической карте Казахстана взамен старой, которую разра­ботал «Казгеоинформ», какие видятся преимущества ее исполь­зования?
— Если интерактивная карта заработает, то это станет отличным инвестиционным инструментом. Карта даст возможность недро­пользователю дистанционно, сидя у своего компьютера, выбирать понравившийся участок, задать его в поиск и сразу получить информа­цию о нем, есть ли у него хозяин- недропользователь, с какого года заключен был контракт, какой объем инвестиций туда вложен, координа­ты участка. Потенциальный инвестор сможет выбирать свободные от недропользования участки, подать электронную заявку для получения подтверждения о свободности участ­ка. После этого, согласно формуле «первый пришел — первый получил» по австралийскому методу, можно будет получить лицензию.
Сразу же выставляются опреде­ленные обязательства с момента покупки лицензии — к примеру, сколько должно быть уплачено подписного бонуса, какой объем средств должен быть вложен в раз­ведку. С этого момента вы можете рюкзак загрузить в машину и выез­жать в поле. Самое главное, чтобы эта система заработала. Сейчас пилотный проект карты показывает по клику данные по недропользова­телям и базовые параметры. Но нуж­но отметить, что это начало работы. Интерактивная карта в дальнейшем будет наполняться поэтапно, с на­несением всех видов геологической изученности по всей территории Казахстана.
— Давайте обсудим по бюджет­ным вливаниям в геологоразвед­ку. Динамика для геологической отрасли в последние годы не нарастающая. МИР проводит какие-то тендеры по геологораз­ведке в регионах, судя по всему, небольшие компании получают по ним госзаказ, однако там часто возникают споры по ним. Вы как видите — в идеале в год сколько должно государством выделяться бюджетных средств в геологию? Или же оно должно работать в целом через «Казгеологию».
— Мое видение такое, что в рас­пределении государственных средств в геологоразведке должен быть подход. Если государство вы­деляет деньги под разведочный проект, то нужно учитывать следу­ющие факты: это целесообразность проекта для региона нахождения, спрос и цена на мировом рынке на полезные ископаемые, на которые будет вестись разведка, а также инфраструктурные возможности местности. Раньше были советы, в которых рассматривались плани­руемые проекты на разведку с выде­лением государственного бюджета. Учитывали перспективность проекта, мировые тренды на полезные иско­паемые. Потому что есть основные металлы — золото, медь, полиметал­лы, на которые всегда есть спрос, но, например, сейчас в мире высокий спрос идет на редкоземельные ме­таллы и литий.
Потом надо делить по региональ­ным пропорциям, чтобы в один регион, например, 50% денежных вложений не ушло. Чтобы 14 регио­нов равномерно получали государ­ственный заказ на геологоразведку. Если в какой-то регион больше уходит, то надо доказывать причины, может быть, там на самом деле будет строиться хорошая инфраструктура: большие дороги, заводы и прочее.
Как вы знаете, на участки greenfield инвесторы неохотно идут. В этом случае мы используем следующий подход: мы организу­ем выезд для геологов-инвесто- ров и показываем перспективные участки. Геологи видят своими глазами выходы, канавы, оголения, делают подборы, геохимию, чертятмаршрут и в итоге делают выводы о перспективности. Для инвестици­онных компаний, которые просто финансируют будущие проекты, чтобы потом на бирже перепродать, для них дико приходить просто на greenfield. А если государство уже проделало какие-то геологораз­ведочные работы с применением новых технологий: аэрогеофизику, наземную геофизику и имеет по участку свежие материалы, то такие участки уже в спросе.
Когда мы были на Всемирном гор­ном конгрессе в Бразилии, многие крупные мировые компании докла­дывались, и я полностью придержи­ваюсь этого мнения, что во время мирового кризиса надо вкладывать в геологоразведку, потому что все в два-три раза становится дешевле. Это сервисные работы, рабочая сила. А прогноз этих же компаний, что в ближайшие два-три года должны подняться цены на металлы.
Поэтому, когда начался кризис, мы провели переговоры с нашими парт­нерами и предполагали сокращения объемов работ с их стороны. Но нет, наши партнеры сохранили свои ра­боты в утвержденной рабочей про­грамме, некоторые даже увеличили.
— Какие несовершенства в ре­гулировании есть, на ваш взгляд, которые надо убрать, чтобы гео­логоразведка получила рабочие и налоговые стимулы, может быть, в рамках будущего Кодекса о недрах? Были вопросы по НДС, по возмещению, как вы считаете, какие-то стимулы должны быть государством обеспечены сейчас или потом в рамках Кодекса?
— В геологоразведке вообще должно быть много стимулов, тот же НДС можно убрать, потому что инвестор или юниорская компания, которая будет вкладывать в геолого­разведку, уже имеет риск потерять все деньги, если не найдет место­рождение. Но за время проводимых работ инвестор будет платить налоги, зарплату рабочим, обеспечивать их материальной базой. Поэтому, я думаю, что для геологоразведки НДС можно не применять. Крупной компании невыгодно будет в буду­щем вкладывать в геологоразведку по десять миллионов долларов, если она знает, что там минимум 20% по­теряет на налогах, правильно? Он лучше бы за эти деньги еще другой участок нашел, пробурил бы. Мы сами, можно сказать, сужаем возмож­ности инвесторов.
— Несколько лет «Казгеология» добивалась закупа лаборатории, чтобы пробы не везли за рубеж, а обрабатывались в Казахста­не. Сколько будет стоить такая лаборатория для бюджета или компании, будут ли иностранные партнеры «Казгеологии» помогать в этом закупе? Где планируется расположить лабораторию в ав­тономном кластерном фонде «Парк инновационных техноло­гий» — в Алматы или в Астане? Как ваши специалисты будут обучать­ся, чтобы суметь работать в такой лаборатории?
— Лаборатория, которую мы запланировали, это геохимическая лаборатория для проведения иссле­дований в соответствии с междуна­родными стандартами. В Казахстане такие лаборатории есть, но все они не имеют международного сертифи­ката и не выдают международные аккредитации. Поэтому многие ин­весторы всегда стараются вывозить керны или пробы за рубеж. Почему они так делают? Потому что многие компании, в том числе юниорские, средние компании, которые делают разведку, они всегда привлекают дополнительные деньги из между­народных финансовых институтов. По итогам эти институты всегда запрашивают у них результаты ла­бораторных исследований и когда им предоставляешь казахстанский сертификат, они его считают недо­стоверным, потому что всегда дол­жен быть международный уровень аккредитации.
Мы долгое время вели переговоры с компаниями DMT из Германии, SGS из Швейцарии и ALS из Австралии. SGS является второй в мире компа­нией по лабораториям, а ALS, можно сказать, номер один. Сейчас мы уже подводим итоги наших переговоров по строительству геохимической лаборатории.
Такую лабораторию планируем построить в городе Караганде, чи­сто с логистической точки зрения. В лаборатории будут работать оте­чественные специалисты. Еще со времен Советского союза в Кара­ганде было очень много хороших специалистов, которых можно се­годня взять на работу и обучить их. И, конечно же, мы рассчитываем на молодых специалистов, закончив­ших Карагандинский технический университет.
ПИТ «Алатау», где мы планируем разместить геологический кластер, не будет иметь привязки к лабора­тории. Геохимическая лаборатория будет реализовываться как бизнес- проект с участием международно­го инвестора. Со своей стороны, «Казгеология» будет заходить обо­рудованием для лаборатории, а об­учение кадров и менеджмент будет выполнять компания, которую мы планируем привлечь.
Геологический кластер будет со­держать такой подход, где можно сделать центр геологических ком­петенций по отрасли, где в основ­ном будет проводиться подготовка и переподготовка кадров, распо­лагаться музей, кернохранилище, национальная база данных. В буду­щем там также будут располагаться научные лаборатории, где наши магистранты, докторанты могли бы открывать новые технологии для разведки месторождений. Поэтому геохимическая лаборатория будет отдельно в Караганде, а кластер будет в СЭЗ ПИТ «Алатау».
— Кто будет финансировать геохимическую лабораторию, ваши иностранные партнеры?
— Оборудование лаборато­рии будет закупать «Казгеология», а строительство, обучение кадров будет финансировать инвестор, которого мы планируем привлечь. Геохимическая лаборатория будет выстроена полностью по между­народным стандартам и поэтому дополнительной сертификации ей не потребуется, так как это уже обеспечит долевое участие между­народного партнера.
— То есть это ГЧП получается?
— Да, государственно-частное партнерство.
— Насколько хорошо изучен Казахстан геологически, на ваш взгляд, с точки зрения твердых полезных ископаемых? Какая есть возможность, что новые гигантские месторождения будут открыты — золото, медь, черные, цветные, драгоценные металлы? Это, наверное, важно для инве­сторов.
— Недра Казахстана на твердые полезные ископаемые достаточно хорошо изучены, но на глубинах не более 300-400 метров. В настоящее время, с появлением новых техноло­гий и геофизического оборудования, появилась возможность исследовать участки глубиной до 1500 и более метров, при этом выявление рудной аномалии будет оцениваться с при­менением современных буровых агрегатов, обеспечивающих почти 100% выход керна, что в советское время было весьма проблематично.
Даже если в Канаде и Австралии до сих пор находят месторождения, несмотря на то, что у них таких пре­град, как у нас, не было, например, секретности информации. Находят, потому что технологии развивают­ся. Раньше, если в 60-е годы 7-8% содержания меди нерентабельным было, то сейчас 1% меди считается рентабельным. Также 5-7 граммов золота на тонну не считали за со­держание, сейчас один грамм на тонну считается перспективным. Каждый год растет добыча, раньше, к примеру, производительность была небольшая, а сейчас, за счет новых технологий, меняется всё. Например, гидрометаллургия есть, где можно низкое содержание обогащать, рань­ше такого не было. В отходы раньше спокойно уходило 0,3-0,5%-ное со­держание. Сейчас такие месторожде­ния уже осваивают, применяя новые технологии. Поэтому выявление крупных месторождений связано именно с возможностью примене­ния инновационных технологий. Я думаю, что есть в Казахстане еще своя перспектива, в геологии еще не сказали свое последнее «я»!
— Вы недавно ездили на гор­ный конгресс и там встречались с крупными глобальными ком­паниями — Vale, Anglo-American, потом еще индийской компанией NMDC, последняя, помнится, про­являла интерес к железорудным месторождениям в Казахстане. Barrick Gold у нас также постоян­но наблюдается на разного рода мероприятиях, наверное, они какое-то золотое месторождение хотят здесь купить. Что они гово­рят, будут ли они вкладываться в Казахстан? Мы видим, что зашли Rio Tinto, Iluka с вашей помощью. Другие глобальные компании будут ли присоединяться к ним?
— У меня в планах был такой момент, что до конца этого года мы еще одну крупную компанию заведем в Казахстан по геологораз­ведке. Считаю, что у нас это полу­чилось, например, тот же Glencore, с которым мы недавно подписали соглашение, уже в следующем году начнем работы. На следующий год я ставлю в планах завести в Казах­стан еще одну транснациональную компанию, или, может быть, две. У меня в KPI стоит, что мы две будем транснациональные компании заво­дить каждый год. Но это не значит, что только две компании будет. Там может быть и десять компаний, но из них две будут обязательно транс­национальные, которые в рейтинге второе-третье место в мире занима­ют по добыче.
Поэтому я специально, когда ездил в Бразилию, напросился встретиться с президентом компании Anglo- American г-ном Фернандесом, а не региональным директором или ви­це-президентом. Я всегда стараюсь встречаться с первым руководите­лем, потому что от него много что зависит. Он как человек мне очень понравился, мы разговаривали буквально полтора часа, наверное. На каждый вопрос, который он задавал, я отвечал, потому что он интересный собеседник. Его в основ­ном интересуют налоги, какие пре­ференции есть в Казахстане. Потом какие регионы перспективны, есть ли там инфраструктура. Его также интересовали проблемы с местным населением. Они в основном ра­ботают в Латинской Америке, где проблема номер один — это местное население, там живут коренные жители, которые сохраняют свой традиционный уклад жизни, здесь другие подходы, для местного насе­ления могут быть священны каждая гора или дерево, и туда они не под­пускают никого.
Они слышали от канадцев, кото­рые работали в Кыргызстане, что у них были проблемы с местным населением, и у него сложилось мнение, что в Казахстане такая же си­туация. Я сразу обозначил, что у нас таких проблем нет. Самое главное — соблюдать все законы и не нарушать их, тогда проблем не будет. Для меня тоже было удивительно, что он не знал, что у нас таких проблем нет, хотя такая крупная компания. Видно когда канадские компании между собой общаются, такие разговоры были. Он обещал, что в следующем году обязательно прилетит в Казах­стан. Я его приглашал на наши фору­мы, которые будут в следующем году, и он сказал, что если он не сможет, то отправит вице-президента. Думаю, что это уже будет первый шаг, если приедут сотрудники этой компании, мы им сделаем полностью роуд-шоу, покажем страну.
Приведу пример — когда ком­пания Iluka заходила, то в первое время мы три-пять месяцев про­сто вели переговоры в переписке по интернету. Мы им материалы скидывали, они нам вопросы за­давали, мы им отвечали. Потом я им предложил приехать сюда. Конечно, Австралия далекая страна. Но когда они приехали, у них сразу мнение поменялось за неделю. Когда они увидели страну, погуляли по Астане, мы их возили в Коста- найскую область, где у нас сейчас участки находятся. Останавливаясь по дороге, они старались общаться с местным населением и у них сразу сложилось другое мнение. Поэтому, чем сто раз услышать, лучше один раз увидеть, я всегда применяю такое понимание. Думаю, что если Anglo-American зайдет в Казахстан, то другие компании уже не будут задерживаться. Тот же Barrick Gold, мы сейчас с ними тоже переговоры ведем. Это ведь компания-лидер по золоту. С Vale мы давно уже в кон­такте. У них неудачный был проект в Казахстане, поэтому у них такое нехорошее впечатление сложилось.
— Что у них были за проблемы?
— Не знаю, когда я разговаривал по геологоразведке с управляющим директором, то он говорил, что они с какими-то частными компаниями работали, не упоминая названия и имена людей, заинтересованных в этом. Я так понял, что их крути- ли-крутили и потом отпустили. По­этому мы всегда стараемся говорить иностранным инвесторам, что им лучше заходить с национальными компаниями, встречаться с нашим министром, который является ин­вестиционным омбудсменом, от­вечающим за инвестиции. Есть еще другие пути предоставления права на недропользование: это аукцион, австралийский метод или ведение прямых переговоров с крупными недропользователями, которые бу­дут строить фабрики, заводы. У нас есть Kaznex Invest, который тоже от­вечает за привлечение инвестиций и экспорт.
NMDC — это компания, которая заинтересована с нами сотрудни­чать. Они хотят заходить на железо, марганец и полиметаллы. Мы сейчас ведем переговоры, они обещали нам в начале года отправить делегацию геологов, которые тоже будут об­рабатывать данные, здесь анализы делать. Думаю, что до весны примем решение. Это все переговоры, кото­рые мы провели буквально месяц на­зад. Думаю, что за зимнее время мы сделаем несколько шагов, которые приведут к подписанию конкретных документов весной.
— Каким образом у вас сейчас складываются отношения с ком­панией Yildirim Holding, продол­жаете ли вы разведку хромовых месторождений в Карагандинской области, как заявляли весной на форуме в Караганде? На руднике «Восход-Ориель» в Актобе говори­ли, что их рудник будет работать еще 13 лет и что они планируют наращивать сырьевую базу.
— Yildirim считается одним из хороших приоритетных партнеров «Казгеологии». Мы с ними в апреле подписали меморандум о сотрудни­честве. Сейчас у нас создана рабочая группа, выявляем перспективные участки. Приезжали геологи Yildirim Holding с руководством. Выезжали на перспективные участки, там же был визуальный осмотр. До конца года ожидается подписание соглашения по некоторым объектам, которые находятся в Карагандинской области, в Актюбинской области и ВКО. Эти объекты чисто greenfield, можно сказать, там никаких еще утвержден­ных запасов нет. Но Yildirim Holding готово наращивать свою минераль­но-сырьевую базу, чтобы в будущем компания могла знать, на что рассчи­
тывать в ближайшие 30-50 лет. Они вкладывают в будущее, выбрали та­кой путь, как и другие компании, счи­тающие, что всегда нужно иметь свою минерально-сырьевую базу. Поэтому Yildirim готов вкладывать в каждый проект минимум 4-5 миллионов долларов, чтобы узнать перспектив­ность этих участков. Мы уже на один участок — Даульско-Кокпектинский в Актюбинской области — оформ­ляем контракт. И конечно еще хотим изучить перспективные участки в Южно-Мугаджарской рудной зоне.
Мы еще работаем в Актюбинской области по разведке хромитов. В данное время буровые работы идут неподалеку от города Хром- тау, по заказу АО «ТНК «Казхром», который входит в систему ERG, на увеличение минерально-сырьевой базы. Здесь хочу подчеркнуть, что «Казгеология» при проведении раз­ведки изначально выбирает проекты или участки в рамках поручения Главы государства по поддержанию моногородов, где расположены промышленные объекты, те же горо­да —Жезказган, Хромтау, Зыряновск, Сатпаев, Балхаш. Геологи старшего поколения обозначают проблемы, что в будущем там может закончиться минерально-сырьевая база. Исходя из этого, мы начали поднимать все фондовые материалы, делать анали­зы, выявлять перспективные участки и проводить там геологоразведоч­ные работы.
— Вот вы говорите, что будете проводить разведку для Yildirim Holding и «Казхром» в Актобе по хромитовым рудам. Какого-то столкновения интересов или жи­вой конкуренции не возникает между разными компаниями за ваше внимание?
— Такое будет конечно. Я это по­чувствовал среди арабских и япон­ских компаний. Потому что они сразу начинают разговоры, дескать,— вы, оказывается, встречались с этой ком­панией, можно узнать, на какие по­лезные ископаемые,— спрашивают. Потому я знаю, что те же компании, которые с нами встречаются, идут на то, что сейчас интересно другим: полиметалл, золото. Видно, что уже между собой компании открыто конкурируют. Поэтому начали спра­шивать, мол, кого вы видите приори­тетней? Я всегда говорю, что для меня вы все приоритетны. Я с каждым буду работать по отдельности. У нас нет такого, что один крупнее, другой средний. Перед нами задачу по­ставили, чтобы крупных инвесторов заводить, чтобы они могли разведку проводить.
Здесь хочу подчеркнуть, многие думают, что мы привлекаем ино­странных инвесторов, что не можем сами за свои деньги провести геоло­горазведочные работы. Они самого главного не знают: мы экономим деньги для государства, риски сни­маем с государства. Те же инвесторы, которые проводят разведку, они же вкладывают большие деньги. Если бы это вкладывало государство и ничего бы не нашли? Это же тоже бюджетные деньги.
Инвесторы применяют свои под­ходы, новые технологии. Сегодня мы уже видим, что есть хорошие результаты. Нельзя же, чтоб госу­дарство принимало все риски на себя. У строительной отрасли легче, первый этаж построил — видно уже, к примеру, второй этаж воз­вел — видно, а у нас все под землей. Пробурил, смотришь — керн не тот, рудное тело не зацепили. Сразу на месте меняешь проект, здесь аномалия не подтверждается, по другим аномалиям начинаешь работать. Уже на одну скважину потратили 5-6 миллионов тенге минимум, все на ветер выбросили, включая, что на этой скважине вы минимум 10 дней стояли и зарплату платили людям.
Чтобы такого не было, государ­ство должно разгружаться. Поэтому в Австралии такой метод используют, в Канаде в 2000-х годах второй бум был, когда они по всем перспектив­ным рудным зонам сделали аэрогео- физические съемки, а теперь эта ин­формация стала доступна всем. Все геологи и геофизики могли работать с этой информацией, интерпретацию делать, выявлять аномальные зоны и проводить бурение.
Таким образом, они уже несколько крупных месторождений открыли в Канаде. Мы тоже должны дать ин­формацию, которая будет доступна всем. Те работы, которые сейчас будут делаться, чтобы они завтра с планами по снятию секретности стали доступней. Поэтому с запуском Кодекса о недрах, если бы это было все одновременно, то, думаю, в Ка­захстане можно будет наблюдать бум геологоразведки.

«Курсивъ» Данияр Сериков