В геологоразведке государство должно разгружаться
Галым Нуржанов, Председатель Правления АО «Казгеология»
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Год рождения: 11 декабря 1980 года.
Образование: Жезказганский университет им. О. А. Байконурова, по специальности «Подземная разработка месторождений полезных ископаемых», квалификация — горный инженер;
Карагандинский государственный университет им. Е. А. Букетова, экономика.
Является членом Совета директоров АО «Казгеология».
Опыт работы:
Трудовую деятельность начал в 1999 году в ТОО «Корпорация «Казахмыс» проходчиком (бурильщиком). Затем работал в Министерстве энергетики и минеральных ресурсов РК ведущим главным специалистом Департамента недропользования.
2004-2006 гг. — эксперт в сфере промышленности филиала ТОО Dzet Group по г. Астане.
В 2006 году — исполнительный директор ТОО Raising Star Ltd, г. Астана.
2006- 2007 гг. — главный инженер — руководитель проектов по горным делам ТОО «Концерн Найза-Курылыс».
2007- 2008 гг. — главный менеджер Департамента недропользования АО «НК «СПК «Сарыарка», Караганда.
2008- 2010 гг. — директор Департамента недропользования и земельных отношений АО «НК «СПК «Оцтуспк», г. Шымкент.
2010- 2011 гг. — заместитель председателя Правления АО «Горнохимическая компания «Ушгер», г. Шымкент.
2011- 2012 гг.—управляющий директор АО «НК «СПК «Сарыарка», г. Караганда.
С октября 2012 года — заместитель, с апреля 2013 года — председатель Правления АО «Национальная геологоразведочная компания «Казгеология».
Выявление крупных месторождений связано с возможностью применения инновационных технологий
Для привлечения новых инвестиций в горно-металлургическую отрасль Казахстану нужно активно проводить геологоразведочные работы. Сейчас в этой сфере большую деятельность совместно с иностранными инвесторами проводит национальная геологоразведочная компания «Казгеология». О текущих вопросах разведки редакции «Къ» рассказал топ- менеджер компании Галым Нуржанов.
— Господин Нуржанов, каково ваше видение по интерактивной геологической карте Казахстана взамен старой, которую разработал «Казгеоинформ», какие видятся преимущества ее использования?
— Если интерактивная карта заработает, то это станет отличным инвестиционным инструментом. Карта даст возможность недропользователю дистанционно, сидя у своего компьютера, выбирать понравившийся участок, задать его в поиск и сразу получить информацию о нем, есть ли у него хозяин- недропользователь, с какого года заключен был контракт, какой объем инвестиций туда вложен, координаты участка. Потенциальный инвестор сможет выбирать свободные от недропользования участки, подать электронную заявку для получения подтверждения о свободности участка. После этого, согласно формуле «первый пришел — первый получил» по австралийскому методу, можно будет получить лицензию.
Сразу же выставляются определенные обязательства с момента покупки лицензии — к примеру, сколько должно быть уплачено подписного бонуса, какой объем средств должен быть вложен в разведку. С этого момента вы можете рюкзак загрузить в машину и выезжать в поле. Самое главное, чтобы эта система заработала. Сейчас пилотный проект карты показывает по клику данные по недропользователям и базовые параметры. Но нужно отметить, что это начало работы. Интерактивная карта в дальнейшем будет наполняться поэтапно, с нанесением всех видов геологической изученности по всей территории Казахстана.
— Давайте обсудим по бюджетным вливаниям в геологоразведку. Динамика для геологической отрасли в последние годы не нарастающая. МИР проводит какие-то тендеры по геологоразведке в регионах, судя по всему, небольшие компании получают по ним госзаказ, однако там часто возникают споры по ним. Вы как видите — в идеале в год сколько должно государством выделяться бюджетных средств в геологию? Или же оно должно работать в целом через «Казгеологию».
— Мое видение такое, что в распределении государственных средств в геологоразведке должен быть подход. Если государство выделяет деньги под разведочный проект, то нужно учитывать следующие факты: это целесообразность проекта для региона нахождения, спрос и цена на мировом рынке на полезные ископаемые, на которые будет вестись разведка, а также инфраструктурные возможности местности. Раньше были советы, в которых рассматривались планируемые проекты на разведку с выделением государственного бюджета. Учитывали перспективность проекта, мировые тренды на полезные ископаемые. Потому что есть основные металлы — золото, медь, полиметаллы, на которые всегда есть спрос, но, например, сейчас в мире высокий спрос идет на редкоземельные металлы и литий.
Потом надо делить по региональным пропорциям, чтобы в один регион, например, 50% денежных вложений не ушло. Чтобы 14 регионов равномерно получали государственный заказ на геологоразведку. Если в какой-то регион больше уходит, то надо доказывать причины, может быть, там на самом деле будет строиться хорошая инфраструктура: большие дороги, заводы и прочее.
Как вы знаете, на участки greenfield инвесторы неохотно идут. В этом случае мы используем следующий подход: мы организуем выезд для геологов-инвесто- ров и показываем перспективные участки. Геологи видят своими глазами выходы, канавы, оголения, делают подборы, геохимию, чертятмаршрут и в итоге делают выводы о перспективности. Для инвестиционных компаний, которые просто финансируют будущие проекты, чтобы потом на бирже перепродать, для них дико приходить просто на greenfield. А если государство уже проделало какие-то геологоразведочные работы с применением новых технологий: аэрогеофизику, наземную геофизику и имеет по участку свежие материалы, то такие участки уже в спросе.
Когда мы были на Всемирном горном конгрессе в Бразилии, многие крупные мировые компании докладывались, и я полностью придерживаюсь этого мнения, что во время мирового кризиса надо вкладывать в геологоразведку, потому что все в два-три раза становится дешевле. Это сервисные работы, рабочая сила. А прогноз этих же компаний, что в ближайшие два-три года должны подняться цены на металлы.
Поэтому, когда начался кризис, мы провели переговоры с нашими партнерами и предполагали сокращения объемов работ с их стороны. Но нет, наши партнеры сохранили свои работы в утвержденной рабочей программе, некоторые даже увеличили.
— Какие несовершенства в регулировании есть, на ваш взгляд, которые надо убрать, чтобы геологоразведка получила рабочие и налоговые стимулы, может быть, в рамках будущего Кодекса о недрах? Были вопросы по НДС, по возмещению, как вы считаете, какие-то стимулы должны быть государством обеспечены сейчас или потом в рамках Кодекса?
— В геологоразведке вообще должно быть много стимулов, тот же НДС можно убрать, потому что инвестор или юниорская компания, которая будет вкладывать в геологоразведку, уже имеет риск потерять все деньги, если не найдет месторождение. Но за время проводимых работ инвестор будет платить налоги, зарплату рабочим, обеспечивать их материальной базой. Поэтому, я думаю, что для геологоразведки НДС можно не применять. Крупной компании невыгодно будет в будущем вкладывать в геологоразведку по десять миллионов долларов, если она знает, что там минимум 20% потеряет на налогах, правильно? Он лучше бы за эти деньги еще другой участок нашел, пробурил бы. Мы сами, можно сказать, сужаем возможности инвесторов.
— Несколько лет «Казгеология» добивалась закупа лаборатории, чтобы пробы не везли за рубеж, а обрабатывались в Казахстане. Сколько будет стоить такая лаборатория для бюджета или компании, будут ли иностранные партнеры «Казгеологии» помогать в этом закупе? Где планируется расположить лабораторию в автономном кластерном фонде «Парк инновационных технологий» — в Алматы или в Астане? Как ваши специалисты будут обучаться, чтобы суметь работать в такой лаборатории?
— Лаборатория, которую мы запланировали, это геохимическая лаборатория для проведения исследований в соответствии с международными стандартами. В Казахстане такие лаборатории есть, но все они не имеют международного сертификата и не выдают международные аккредитации. Поэтому многие инвесторы всегда стараются вывозить керны или пробы за рубеж. Почему они так делают? Потому что многие компании, в том числе юниорские, средние компании, которые делают разведку, они всегда привлекают дополнительные деньги из международных финансовых институтов. По итогам эти институты всегда запрашивают у них результаты лабораторных исследований и когда им предоставляешь казахстанский сертификат, они его считают недостоверным, потому что всегда должен быть международный уровень аккредитации.
Мы долгое время вели переговоры с компаниями DMT из Германии, SGS из Швейцарии и ALS из Австралии. SGS является второй в мире компанией по лабораториям, а ALS, можно сказать, номер один. Сейчас мы уже подводим итоги наших переговоров по строительству геохимической лаборатории.
Такую лабораторию планируем построить в городе Караганде, чисто с логистической точки зрения. В лаборатории будут работать отечественные специалисты. Еще со времен Советского союза в Караганде было очень много хороших специалистов, которых можно сегодня взять на работу и обучить их. И, конечно же, мы рассчитываем на молодых специалистов, закончивших Карагандинский технический университет.
ПИТ «Алатау», где мы планируем разместить геологический кластер, не будет иметь привязки к лаборатории. Геохимическая лаборатория будет реализовываться как бизнес- проект с участием международного инвестора. Со своей стороны, «Казгеология» будет заходить оборудованием для лаборатории, а обучение кадров и менеджмент будет выполнять компания, которую мы планируем привлечь.
Геологический кластер будет содержать такой подход, где можно сделать центр геологических компетенций по отрасли, где в основном будет проводиться подготовка и переподготовка кадров, располагаться музей, кернохранилище, национальная база данных. В будущем там также будут располагаться научные лаборатории, где наши магистранты, докторанты могли бы открывать новые технологии для разведки месторождений. Поэтому геохимическая лаборатория будет отдельно в Караганде, а кластер будет в СЭЗ ПИТ «Алатау».
— Кто будет финансировать геохимическую лабораторию, ваши иностранные партнеры?
— Оборудование лаборатории будет закупать «Казгеология», а строительство, обучение кадров будет финансировать инвестор, которого мы планируем привлечь. Геохимическая лаборатория будет выстроена полностью по международным стандартам и поэтому дополнительной сертификации ей не потребуется, так как это уже обеспечит долевое участие международного партнера.
— То есть это ГЧП получается?
— Да, государственно-частное партнерство.
— Насколько хорошо изучен Казахстан геологически, на ваш взгляд, с точки зрения твердых полезных ископаемых? Какая есть возможность, что новые гигантские месторождения будут открыты — золото, медь, черные, цветные, драгоценные металлы? Это, наверное, важно для инвесторов.
— Недра Казахстана на твердые полезные ископаемые достаточно хорошо изучены, но на глубинах не более 300-400 метров. В настоящее время, с появлением новых технологий и геофизического оборудования, появилась возможность исследовать участки глубиной до 1500 и более метров, при этом выявление рудной аномалии будет оцениваться с применением современных буровых агрегатов, обеспечивающих почти 100% выход керна, что в советское время было весьма проблематично.
Даже если в Канаде и Австралии до сих пор находят месторождения, несмотря на то, что у них таких преград, как у нас, не было, например, секретности информации. Находят, потому что технологии развиваются. Раньше, если в 60-е годы 7-8% содержания меди нерентабельным было, то сейчас 1% меди считается рентабельным. Также 5-7 граммов золота на тонну не считали за содержание, сейчас один грамм на тонну считается перспективным. Каждый год растет добыча, раньше, к примеру, производительность была небольшая, а сейчас, за счет новых технологий, меняется всё. Например, гидрометаллургия есть, где можно низкое содержание обогащать, раньше такого не было. В отходы раньше спокойно уходило 0,3-0,5%-ное содержание. Сейчас такие месторождения уже осваивают, применяя новые технологии. Поэтому выявление крупных месторождений связано именно с возможностью применения инновационных технологий. Я думаю, что есть в Казахстане еще своя перспектива, в геологии еще не сказали свое последнее «я»!
— Вы недавно ездили на горный конгресс и там встречались с крупными глобальными компаниями — Vale, Anglo-American, потом еще индийской компанией NMDC, последняя, помнится, проявляла интерес к железорудным месторождениям в Казахстане. Barrick Gold у нас также постоянно наблюдается на разного рода мероприятиях, наверное, они какое-то золотое месторождение хотят здесь купить. Что они говорят, будут ли они вкладываться в Казахстан? Мы видим, что зашли Rio Tinto, Iluka с вашей помощью. Другие глобальные компании будут ли присоединяться к ним?
— У меня в планах был такой момент, что до конца этого года мы еще одну крупную компанию заведем в Казахстан по геологоразведке. Считаю, что у нас это получилось, например, тот же Glencore, с которым мы недавно подписали соглашение, уже в следующем году начнем работы. На следующий год я ставлю в планах завести в Казахстан еще одну транснациональную компанию, или, может быть, две. У меня в KPI стоит, что мы две будем транснациональные компании заводить каждый год. Но это не значит, что только две компании будет. Там может быть и десять компаний, но из них две будут обязательно транснациональные, которые в рейтинге второе-третье место в мире занимают по добыче.
Поэтому я специально, когда ездил в Бразилию, напросился встретиться с президентом компании Anglo- American г-ном Фернандесом, а не региональным директором или вице-президентом. Я всегда стараюсь встречаться с первым руководителем, потому что от него много что зависит. Он как человек мне очень понравился, мы разговаривали буквально полтора часа, наверное. На каждый вопрос, который он задавал, я отвечал, потому что он интересный собеседник. Его в основном интересуют налоги, какие преференции есть в Казахстане. Потом какие регионы перспективны, есть ли там инфраструктура. Его также интересовали проблемы с местным населением. Они в основном работают в Латинской Америке, где проблема номер один — это местное население, там живут коренные жители, которые сохраняют свой традиционный уклад жизни, здесь другие подходы, для местного населения могут быть священны каждая гора или дерево, и туда они не подпускают никого.
Они слышали от канадцев, которые работали в Кыргызстане, что у них были проблемы с местным населением, и у него сложилось мнение, что в Казахстане такая же ситуация. Я сразу обозначил, что у нас таких проблем нет. Самое главное — соблюдать все законы и не нарушать их, тогда проблем не будет. Для меня тоже было удивительно, что он не знал, что у нас таких проблем нет, хотя такая крупная компания. Видно когда канадские компании между собой общаются, такие разговоры были. Он обещал, что в следующем году обязательно прилетит в Казахстан. Я его приглашал на наши форумы, которые будут в следующем году, и он сказал, что если он не сможет, то отправит вице-президента. Думаю, что это уже будет первый шаг, если приедут сотрудники этой компании, мы им сделаем полностью роуд-шоу, покажем страну.
Приведу пример — когда компания Iluka заходила, то в первое время мы три-пять месяцев просто вели переговоры в переписке по интернету. Мы им материалы скидывали, они нам вопросы задавали, мы им отвечали. Потом я им предложил приехать сюда. Конечно, Австралия далекая страна. Но когда они приехали, у них сразу мнение поменялось за неделю. Когда они увидели страну, погуляли по Астане, мы их возили в Коста- найскую область, где у нас сейчас участки находятся. Останавливаясь по дороге, они старались общаться с местным населением и у них сразу сложилось другое мнение. Поэтому, чем сто раз услышать, лучше один раз увидеть, я всегда применяю такое понимание. Думаю, что если Anglo-American зайдет в Казахстан, то другие компании уже не будут задерживаться. Тот же Barrick Gold, мы сейчас с ними тоже переговоры ведем. Это ведь компания-лидер по золоту. С Vale мы давно уже в контакте. У них неудачный был проект в Казахстане, поэтому у них такое нехорошее впечатление сложилось.
— Что у них были за проблемы?
— Не знаю, когда я разговаривал по геологоразведке с управляющим директором, то он говорил, что они с какими-то частными компаниями работали, не упоминая названия и имена людей, заинтересованных в этом. Я так понял, что их крути- ли-крутили и потом отпустили. Поэтому мы всегда стараемся говорить иностранным инвесторам, что им лучше заходить с национальными компаниями, встречаться с нашим министром, который является инвестиционным омбудсменом, отвечающим за инвестиции. Есть еще другие пути предоставления права на недропользование: это аукцион, австралийский метод или ведение прямых переговоров с крупными недропользователями, которые будут строить фабрики, заводы. У нас есть Kaznex Invest, который тоже отвечает за привлечение инвестиций и экспорт.
NMDC — это компания, которая заинтересована с нами сотрудничать. Они хотят заходить на железо, марганец и полиметаллы. Мы сейчас ведем переговоры, они обещали нам в начале года отправить делегацию геологов, которые тоже будут обрабатывать данные, здесь анализы делать. Думаю, что до весны примем решение. Это все переговоры, которые мы провели буквально месяц назад. Думаю, что за зимнее время мы сделаем несколько шагов, которые приведут к подписанию конкретных документов весной.
— Каким образом у вас сейчас складываются отношения с компанией Yildirim Holding, продолжаете ли вы разведку хромовых месторождений в Карагандинской области, как заявляли весной на форуме в Караганде? На руднике «Восход-Ориель» в Актобе говорили, что их рудник будет работать еще 13 лет и что они планируют наращивать сырьевую базу.
— Yildirim считается одним из хороших приоритетных партнеров «Казгеологии». Мы с ними в апреле подписали меморандум о сотрудничестве. Сейчас у нас создана рабочая группа, выявляем перспективные участки. Приезжали геологи Yildirim Holding с руководством. Выезжали на перспективные участки, там же был визуальный осмотр. До конца года ожидается подписание соглашения по некоторым объектам, которые находятся в Карагандинской области, в Актюбинской области и ВКО. Эти объекты чисто greenfield, можно сказать, там никаких еще утвержденных запасов нет. Но Yildirim Holding готово наращивать свою минерально-сырьевую базу, чтобы в будущем компания могла знать, на что рассчи
тывать в ближайшие 30-50 лет. Они вкладывают в будущее, выбрали такой путь, как и другие компании, считающие, что всегда нужно иметь свою минерально-сырьевую базу. Поэтому Yildirim готов вкладывать в каждый проект минимум 4-5 миллионов долларов, чтобы узнать перспективность этих участков. Мы уже на один участок — Даульско-Кокпектинский в Актюбинской области — оформляем контракт. И конечно еще хотим изучить перспективные участки в Южно-Мугаджарской рудной зоне.
Мы еще работаем в Актюбинской области по разведке хромитов. В данное время буровые работы идут неподалеку от города Хром- тау, по заказу АО «ТНК «Казхром», который входит в систему ERG, на увеличение минерально-сырьевой базы. Здесь хочу подчеркнуть, что «Казгеология» при проведении разведки изначально выбирает проекты или участки в рамках поручения Главы государства по поддержанию моногородов, где расположены промышленные объекты, те же города —Жезказган, Хромтау, Зыряновск, Сатпаев, Балхаш. Геологи старшего поколения обозначают проблемы, что в будущем там может закончиться минерально-сырьевая база. Исходя из этого, мы начали поднимать все фондовые материалы, делать анализы, выявлять перспективные участки и проводить там геологоразведочные работы.
— Вот вы говорите, что будете проводить разведку для Yildirim Holding и «Казхром» в Актобе по хромитовым рудам. Какого-то столкновения интересов или живой конкуренции не возникает между разными компаниями за ваше внимание?
— Такое будет конечно. Я это почувствовал среди арабских и японских компаний. Потому что они сразу начинают разговоры, дескать,— вы, оказывается, встречались с этой компанией, можно узнать, на какие полезные ископаемые,— спрашивают. Потому я знаю, что те же компании, которые с нами встречаются, идут на то, что сейчас интересно другим: полиметалл, золото. Видно, что уже между собой компании открыто конкурируют. Поэтому начали спрашивать, мол, кого вы видите приоритетней? Я всегда говорю, что для меня вы все приоритетны. Я с каждым буду работать по отдельности. У нас нет такого, что один крупнее, другой средний. Перед нами задачу поставили, чтобы крупных инвесторов заводить, чтобы они могли разведку проводить.
Здесь хочу подчеркнуть, многие думают, что мы привлекаем иностранных инвесторов, что не можем сами за свои деньги провести геологоразведочные работы. Они самого главного не знают: мы экономим деньги для государства, риски снимаем с государства. Те же инвесторы, которые проводят разведку, они же вкладывают большие деньги. Если бы это вкладывало государство и ничего бы не нашли? Это же тоже бюджетные деньги.
Инвесторы применяют свои подходы, новые технологии. Сегодня мы уже видим, что есть хорошие результаты. Нельзя же, чтоб государство принимало все риски на себя. У строительной отрасли легче, первый этаж построил — видно уже, к примеру, второй этаж возвел — видно, а у нас все под землей. Пробурил, смотришь — керн не тот, рудное тело не зацепили. Сразу на месте меняешь проект, здесь аномалия не подтверждается, по другим аномалиям начинаешь работать. Уже на одну скважину потратили 5-6 миллионов тенге минимум, все на ветер выбросили, включая, что на этой скважине вы минимум 10 дней стояли и зарплату платили людям.
Чтобы такого не было, государство должно разгружаться. Поэтому в Австралии такой метод используют, в Канаде в 2000-х годах второй бум был, когда они по всем перспективным рудным зонам сделали аэрогео- физические съемки, а теперь эта информация стала доступна всем. Все геологи и геофизики могли работать с этой информацией, интерпретацию делать, выявлять аномальные зоны и проводить бурение.
Таким образом, они уже несколько крупных месторождений открыли в Канаде. Мы тоже должны дать информацию, которая будет доступна всем. Те работы, которые сейчас будут делаться, чтобы они завтра с планами по снятию секретности стали доступней. Поэтому с запуском Кодекса о недрах, если бы это было все одновременно, то, думаю, в Казахстане можно будет наблюдать бум геологоразведки.
«Курсивъ» Данияр Сериков
